В начало
Герасимов А. ПРАВО И НРАВСТВЕННОСТЬ В КОНТЕКСТЕ РУССКОЙ РЕЛИГИОЗНОЙ ФИЛОСОФИИ

В русской религиозной философии XIX-XX веков значительное внимание уделяется проблеме соотношения права и нравственности. Различие европейского и российского подхода к этой проблеме заключено в трактовке религиозно-нравственных оснований правовых систем.
При первом приближении русская традиция религиозно-философского обоснования значимости права близка к западноевропейской. Подлинно нравственная деятельность, как полагал один из наиболее ярких представителей русской религиозной философии Владимир Соловьев, состоит не в формальном признании и соблюдении свободы другого человека, а в превращении ее в свою цель. Человек должен относиться к другим «не как к границе своей свободы, а как к ее содержанию и объекту». Однако этот принцип может осуществиться только в «божественном порядке». В реальной же истории общество должно жить в рамках государственного закона и права. По отношению к свободе долг выступает обязанностью каждого индивида признавать свободу других индивидуумов в качестве основания своей свободы, и этот принцип реализован в праве. Принципиальная позиция мыслителя заключена в отрицании безусловной противоположности права и морали. Действительное противоречие существует не между моралью и правом, а между разными состояниями правового и нравственного сознания. Это подтверждается и неуклонным тяготением правовых норм к требованиям, совместимым с нравственными требованиями и позитивным взаимоотношением права и морали.
Вместе с тем, русская религиозная философия расставляет специфические акценты в трактовке взаимоотношения морали и права. «Чисто нравственное требование предполагает нравственное совершенство или неограниченное стремление к совершенству» (Соловьев). Поэтому нравственный идеал безусловен. Правовой же закон ограничен тем, что вместо совершенства он требует низшей, минимальной степени нравственного состояния, лишь фактической задержки известных проявлений безнравственной воли. Право - есть минимум нравственности.
Исполнение нравственных требований не «обусловливается непременно, а также не исчерпывается никакими определенными внешними проявлениями или материальными действиями». Напротив, юридическим законом предписываются или запрещаются вполне определенные внешние действия. По мнению Соловьева, данное различие подчеркивает единство нравственности и права, так как требование нравственной установки человека не только не исключает внешних поступков, но вообще прямо их предполагает как свое доказательство или оправдание. С другой стороны, предписание определенных действий не отрицает соответствующих им внутренних состояний. Нравственный и юридический закон относятся к воле человека, но первый берет эту волю в её общности, а второй - лишь в частичной реализации.
Требование нравственного совершенства как внутреннего состояния требует свободного исполнения, напротив, внешнее осуществление закономерного порядка допускает принуждение. Соловьев определяет право как «принудительное требование реализации определенного минимального добра или порядка, не допускающего известных проявлений зла». Из встречи индивидуальной свободы и общественного блага рождается право. Оригинальность воззрений Соловьева в том, что частные, приватные отношения людей им понимаются в контексте нравственности, а не права. Его не устраивает присущая либерализму жесткая дифференциация частного и публичного начала, внутренней и внешней свободы, так как он не согласен с противопоставлением гражданина человеку. Человек должен быть нравственно свободным, а это предполагает известную свободу «быть безнравственным». Граница нравственного и безнравственного пролегает в самосознании и относится к частной жизни. Право же в «известных пределах» обеспечивает за человеком эту свободу, нисколько не принуждая к её использованию. Только, когда злая воля покушается на объективные публичные права и грозит безопасности общества, только тогда интерес общего блага должен ограничить свободу зла. Сущность права состоит в сохранении равновесия личной свободы и общего блага и последнее может только ограничить свободу личности, ни в коем случае не упраздняя её, ибо тогда указанное равновесие было бы нарушено.
Таким образом, трактовка значимости права в русской религиозной философии в достаточной степени отражает специфику российской политико-правовой культуры, нацеливающей на безусловный авторитет определенных религиозно-нравственных принципов и отрицающей относительную самодостаточность правовой саморегуляции личности.

Hosted by uCoz