| В начало |
|
Завершинский К. КОГНИТИВНЫЕ СТРУКТУРЫ СОЦИОКУЛЬТУРНОГО ПОЛЯ: ОПЫТ ВОЗВРАЩЕНИЯ К «ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ» МЕТОДОЛОГИИ ИССЛЕДОВАНИЯ КУЛЬТУРЫ
Прошло уже более пятидесяти лет после выхода в свет работы Э.Кассирера «Опыт о человеке. Введение в философию человеческой культуры», пронизанной интенцией на создание научной теории культуры (обнаружение глубинных структур идеальной активности человека), способной преодолеть тупики субъективистских и объективистских редукций в исследовании культурных феноменов. Однако «полная анархия мысли» в теории человека, которую в свое время констатировал немецкий философ, пожалуй, не только не исчезла, а и возросла в процессе последующей эволюции исследовательских стратегий, обозначившихся еще на рубеже XIX-XX веков. Это особенно очевидно в исследованиях социокультурного плана, где ни структурализм, ни опыт социальной феноменологии так и не смог закрыть «брешь» между «феноменальным» и «ноуменальным» истолкованием культурных феноменов. Показательно в этом отношении ситуация в российской культурологии, пространство которой «заполнено» на одном «полюсе» концепциями неофрейдистского и феноменологического свойства, а на другом - структуралистскими версиями социокультурного мира (включая сюда и аксиологические схемы классификации и объективации идеальных феноменов). Все они на свой лад укладывают эмпирические факты в «прокрустово ложе предзаданных образцов» (пользуясь метафорой Э.Кассирера), интерпретируя культуру России в контексте неких устойчивых «архетипов соборности», «концептов православной» и «вселенской духовности», «цивилизованного мира» и т. п. Причины подобной методологической редукции, как полагает, американский философ Р.Рорти, коренятся в устойчивости картезианской традиции различения «духовного» и «природного». Эта интенция, сыгравшая в свое время творческую роль в оформление концепта культуры и специфической культурологической парадигмы, на нынешнем этапе развития социально-философского дискурса по сути есть «попыткой бегства от человечности», так как уподобляет человека «божественному» существу лишенному нужды и способности к выбору действий и описаний. Перспективной, в контексте «умножения» моделей «дегуманизации» социокультурных феноменов, выглядят методологические поиски постструктурализма, ориентированные на преодоление односторонности объективистских и субъективистских редукций. «Поле культуры», как и любое иное социальное пространство в контексте «конструктивного структурализма» П.Бурдье или «теории структурации» Э.Гидденса, «конструируется» социальными агентами в процессе противоречивой динамики объективных и субъективных социальных структур. Неотъемлемой стороной этой динамики всегда являлось «символическое производство», которое постепенно из «диффузного» со временем и приобрело структурированный характер относительно автономного информационно-культурного поля. При этом символический процесс, концентрирующийся в культурном пространстве представляет собой по сути поддержание и модификацию взаимосвязанных комплексов специфических информационных (когнитивных) схем: «символические трансфигурации фактических различий», «когнитивно-оценочные схемы», «нормативные классификации и номинации», «символические формы» (в терминах различных авторов). При этом ведущим звеном постструктуралистских методологических инноваций можно считать исследование особой роли специфических субъективных «структурирующих структур» (в терминах П.Бурдье «габитусы» или способность к «стратегическому поведению» Э.Гидденса). Они соединяют объективные социальные структуры и субъективные практики агентов, обеспечивая «онтологическое соучастие» личности с социальным миром. Этот ансамбль практических схем (инкорпорированных объективных символических структур), по сути, и есть культурная (символическая) «самость» любой личности», ее «социально конституированная природа». Наличие габитуса - это условие свободного производства практик и одновременно пределы, которые устанавливает повседневная «рутинизация» для индивидуального волюнтаризма и диктата иерархизированных (кодифицированных) «коллективных представлений» («ценностей»), В постструктуралистском концепте принципиально иначе предстает «вечная» для классических культурологических исследований проблема культурности политики, экономики и права, «утилитарности цивилизации» и «бескорыстности подлинной духовности». Политическая культура, как и иная другая модификация символических структур в социальных полях не сводиться к объективированным формам «универсальной кодификации» или субъективным представлениям частных интеллектуальных групп, а представляет собой взаимосвязанный и противоречивый комплекс, как ценностных конвенций, так и нормативно-операциональных и габитусных когнитивных схем. Причем, именно в ходе символизации публичной власти, а не искусства или науки может быть обеспечена универсальность | символического порядка всего социума. То, что часто номинируют как 5 «универсальные культурные ценности» при критическом рассмотрении оказываются результатом сложных процедур символической «конвертации» в политической поле, активными участниками которого выступают (осознанно или бессознательно) и «бескорыстные жрецы» культуры. «Критическая теория культуры» не может не осознавать своей связи «с теорией политики» (П. Бурдье). Подобная методология социокультурных исследований далека от идеи культуры как бескорыстной и нецелесообразной игры, сознательно или бессознательно оправдывающей и поддерживающей претензии интеллектуальных групп на особую социальную позицию, но она содействует выработке «человеческой» ответственности за результаты профессиональной деятельности. При конструировании социального пространства культурологии рискованно забывать, что наука «это игра, в которой, чтобы выиграть, нужно вооружиться разумом» (П. Бурдье). В ином случае всегда угрожает опасность «принять участие» в создании очередного социального «Молоха». Завершииский К. КОГНИТИВНЫЕ СТРУКТУРЫ СОЦИОКУЛЬТУРНОГО ПОЛЯ: ОПЫТ ВОЗВРАЩЕНИЯ К «ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ» МЕТОДОЛОГИИ ИССЛЕДОВАНИЯ КУЛЬТУРЫ // Всероссийская научная конференция «Бренное и вечное: Экология человека в современном мире» 23-24 октября 2001 года: Тезисы докладов и выступлений. Вып.4. / Ред. кол.: Г. П. Выжлецов, И. Ф. Игнатьева; НовГУ им Ярослава Мудрого. - Великий Новгород, 2001. С. 136-138. |
