В начало
Рогожина Е. РУССКИЙ АВАНГАРД 1910-1920-Х ГОДОВ В ЗЕРКАЛЕ ПОВСЕДНЕВНОСТИ

Изучение социальных и духовных практик повседневности - одна из актуальных проблем современного гуманитарного знания. В свете этой глобальной проблематики интересно выявить механизм взаимодействия искусства и жизненного мира, или говоря словами П.Бергера и Т.Лукмана «области конечных значений» и «высшей реальности повседневного опыта».
Долгое время науки о культуре видели свой предмет преимущественно в контексте вечных ценностей, отстаивая свое право на существование в ходе дискуссии с идеалом познания, сложившимся в естественных и точных науках. Гуманитарные отрасли знания, прежде всего, обращались либо к индивидуальному, уникальному творению, к проблемам ценностей, свободы творчества и его ограничений, либо к закономерностям исторического процесса, истории «великих событий» и «великих людей». Повседневная практика, как правило, оставалась за границей исследования. Искусство оказывалось при этом то в безвоздушном пространстве художественного воображения и интуиции, то в прямой зависимости от экономической, политической или религиозной ситуации. Классическое познание всегда понимало искусство в оппозиции повседневности. Современный неклассический гуманитарный дискурс с его принципом «нонселекции», утратой ме-таценностей, отказом строить иерархии решительно переориентировал исследователей на проблему деконструкции автономного, самодостаточного мира искусства, который противостоит своей искусственной сознательной упорядоченностью миру повседневности.
Таким образом, проблема заключается в прояснении механизма взаимодействия искусства и повседневности на материале русского авангарда 1910 -1920-х гг. Говоря о русском авангарде, мы пользуемся своеобразной метафорой зеркала, за которой не следует видеть теорию отражения. Эта метафора дает возможность указать на событие встречи и узнавания двух миров - виртуального и реального, воображаемого и действительного, при чем мир виртуальный оказывается в конечном итоге не менее реальным, чем повседневный. Мир искусства, с одной стороны, своеобразно «упакован» в повседневности, а с другой - способен моделировать варианты ее функционирования.
Казалось бы, авангард оппозиционен повседневности (ориентирован на театрализацию, праздничность), однако в конечном итоге он оказывается именно той силой, которая способна продуцировать новые смыслы и коды повседневности. Русский авангард актуализировал и артикулировал интерес к жизненному миру человека, как правило, понимая последний в модусе переустройства, изменения этого мира.
Русский авангард осмысляется нами как явление культуры эпохи Модернизма, которое появляется в условиях смены культурных парадигм и связано с реализацией своеобразно понятого жизнестроительного идеала. Жизнестроителъный проект и жизнестроителъный идеал - это модернистский проект, воплощающий плодотворные идеи эпохи Просвещения, направленные на изменение окружающего мира, приведения его к некому идеальному состоянию.
Можно выявить конкретные способы взаимопроникновения искусства русского авангарда и повседневности. Русский авангард предлагал несколько вариантов создания нового идеала жизнестроения. Одним из путей стало русское беспредметное искусство, именно этот путь приводит русских авангардистов к достижениям промышленного дизайна и созданию новой эстетики повседневности.
Супрематическая система и практика конструктивизма — два полюса существования беспредметничества, дающие возможность интерпретации опыта авангардистов. Характерным и продуктивным способом преобразования повседневных практик человека, стал метод театрализации и создания новой вещественности.
Важно заметить, что за совершенно короткий срок, беспредметнече-ство утверждается в художественной практике как направление, которое способно выразить эстетические ценности нового искусства и наметить пути их включения в практику повседневности. Конструктивизму наиболее адекватно удалось вписать жизнестроителъные идеалы в жизненный мир.
К созданию новой вещественности авангардисты приходят парадоксальным образом, через процедуру своеобразного отрицания вещи, точнее заключение ее наличного существования в скобки. Внутри авангарда существуют две, казалось бы, взаимоисключающие тенденции: с одной стороны, это тенденция, направленная на уничтожение вещи, предметности мира - позиция К. Малевича, супрематизма в целом. С другой стороны - это созидание новой вещественности, рождение промышленного дизайна. При этом вторая тенденция не может существовать без первой.
В художественной структуре вещи возникает неизвестная ей до этого функциональность: сборно-разборный конструктор, складывающаяся-раскладывающаяся, переменная по функциям и форме мебель трансформирующиеся оборудование и прочее. Все эти достижения конструктивистов прочно вошли в повседневный быт. Конструктивистский тип творчества не только мог на практике реализовать создание новой вещественности, но и воссоздавал идеи коллективизма, отношений товарищества строителей новой жизни.
Повседневность и такая традиционно выделяемая «область конечных значений» как искусство не образует не проходимых границ, есть времена, когда эти границы осознанно нарушаются, когда повседневность испытывает радикальные трансформации благодаря активному вмешательству художественных практик. Русский авангард как раз и является опытом такого размыкания границ жизненного мира и его пересоздания.


Рогожина Е. РУССКИЙ АВАНГАРД 1910-1920-Х ГОДОВ В ЗЕРКАЛЕ ПОВСЕДНЕВНОСТИ // Всероссийская научная конференция «Бренное и вечное: Экология человека в современном мире» 23-24 октября 2001 года: Тезисы докладов и выступлений. Вып.4. / Ред. кол.: Г. П. Выжлецов, И. Ф. Игнатьева; НовГУ им Ярослава Мудрого. - Великий Новгород, 2001. С. 171-174.

Hosted by uCoz