Главная страница.

Светлов С. Биотехнология, мир человека и парадоксы его историко-философского освоения

Жизненность (понимаемая обычно как практическое значение, применимость в повседневной жизни, но также и как собственная жизнеспособность) философских идей и проблем в современных условиях приобрела особую остроту. Связано это, разумеется, с разрушением всего того идейно-социально-экономического уклада жизни, который существовал в России на протяжении почти всего XX века. Тотальное наступление на философию есть практическое следствие этого разрушения, попыток построения на его руинах принципиально нового мировоззрения и миропонимания.
В чём же заключается опасность этих попыток для философии? Казалось бы, новое мировоззрение и миропонимание базируется на идеях плюрализма, идеях толерантности, а как раз это и должно способствовать расцвету философских идей. Между тем, практическая реализация этих попыток имеет для философии диаметрально противоположные последствия - философия (как учебная дисциплина) тотально изгоняется из системы образования, катастрофически урезается учебное время, отводимое для изучения философии, отменяются кандидатские экзамены по философии...
Чем же "заслужила" философия такую к себе нелюбовь (а если сказать прямо - ненависть), явно и скрыто исходящую от новых мироустроителей? Чем "провинилась" философия перед теми, кто на словах постоянно клянётся в верности принципам научности, плюрализма и толерантности? Что в философии так нетерпимо для новоявленных администраторов?
Философия (помимо её других качеств и функций) есть осмысление человеческого бытия, причём осмысление в его наиболее всеобщей, комплексной, системной ипостаси. Любая отдельная наука, даже будучи до самой высокой степени системной и междисциплинарной, изучает лишь отдельные стороны человеческого бытия и окружающей человека реальности. Ни одна из отдельных наук не может по своей сути охватить человеческое бытие в целом, дать единое целостное представление о человеке и окружающем его мире.
Лишь философия с её качественно иными (и поэтому столь часто критикуемыми) подходами и методами способна дать ответы на самые главные вопросы о сущности человека, о его жизни и о цели его существования в мире. Такие вопросы естественно выходят за рамки отдельных наук, ставят философию на особое место, превращают её в основу мировоззрения человека. Но именно поэтому философия и становится так нелюбима теми, кто хотел бы навязать другим своё собственное мировоззрение, внушить им свои собственные представления о сущности человека и о "надлежащем" (по их мнению) устройстве человеческого общества.
Разумеется, философия не может "здесь и сейчас" дать ответы на все вопросы о человеке и окружающем его мире. Но философия - единственная, кто может предоставить верную методологию для поиска этих ответов. Никто из противников философии не способен дать такую методологию, поэтому и ответы, в изобилии даваемые ими, в конечном итоге неизменно оказываются ложными.
Кто из противников философии способен предоставить целостное представление о человеке и окружающем его мире, или хотя бы предложить реальные пути для получения такого представления? Кто из них может дать реальную альтернативу философскому миропониманию, охватывающую все стороны человеческого бытия и позволяющую далее конструктивно развивать это миропонимание, не оставаясь в рамках изначально заданных догм? Кто из гонителей системного изучения философии способен предоставить адекватную замену философии отдельными научными дисциплинами или каким-либо их комплексом?
Разумеется, попыток с их стороны (обоснованных с различными степенями "наукообразности" и необоснованных вовсе, явных и совершенно тайных, "одноходовых" и представляющих собой сложнейшие "многоходовые композиции") предпринимается великое множество. И в этом обрушающемся на неё "девятом вале" философия должна выстоять, несмотря на её вполне очевидные (точнее - не самой философии как системы знаний, а философского сообщества как системы людей) слабости, прежде всего в организационном плане. Именно организационная слабость философского сообщества, оказавшегося не в силах противостоять возрастающему давлению, является, к сожалению, одной из важнейших причин, определяющих повсеместное "свёртывание" преподавания философии, постепенный вывод философии из системы образования (ещё, к счастью, не свершившийся окончательно и бесповоротно).
Раздробленность философского сообщества является, в свою очередь, одной из основных причин его слабости. Сама эта раздробленность стала следствием существования в философии множества разнообразных "течений", "направлений", "школ", не только остро критикующих друг друга, но и, к сожалению, использующих различные вненаучные меры борьбы со своими оппонентами. Ярчайшим примером такой борьбы явилась история восхождения "единственно верного философского учения" к вершине своего триумфа.
Осмысление прошлого в развитии философии необходимо проводить отнюдь не с целью принижения или "очернения" того или иного философского учения (однако именно это, кстати, уже многократно проделывалось и продолжает, к сожалению, проделываться), а для усвоения "уроков истории" - понимания исторических ошибок и недопущения их в настоящем и будущем развитии. ПРОШЛОЕ ДОЛЖНО СТАНОВИТЬСЯ УЧИТЕЛЕМ НАСТОЯЩЕГО И ПРОВОДНИКОМ В БУДУЩЕЕ. Без изучения и осмысления прошлого и философия, и вся наука будут обречены на повторение уже пройденного пути, на повторение уже совершенных ранее ошибок.
Важнейшей из таких ошибок стало насильственное "внедрение" философии в отдельные науки, основанное на позициях априорного господства философских знаний в системе всех наук, в том числе и в естествознании. Те выводы, которые были сделаны в сфере философии, были провозглашены в качестве "единственно верных" и для других наук, механистически (часто даже вульгарно) перенесены в их сферы и использованы для "доказательств" и "опровержений" тех или иных теорий. В этом отношении наиболее ярким примером является использование выводов, сделанных в сфере философии, для "доказательства" и "опровержения" различных биологических теорий.
Существовавшие в биологической науке представления о механизмах функционирования биологических организмов, принципах организации их наследственного аппарата и эволюционного развития были подвергнуты "критическому рассмотрению" с позиций "единственно верного философского учения". На основе этого "анализа" были сделаны далеко идущие выводы об организации наследственности и об эволюционном развитии биологических организмов. В частности, философскими методами было "доказано", что наследственность является "функцией всего организма в целом", а не заключена в каких-либо "дискретных структурах" (так называемых "генах").
Успехи "единственно верного философского учения" в борьбе с фундаментальными науками, впоследствии составившими основу новейших методов биотехнологии (прежде всего с генетикой), стали характерным примером отношения власти и науки в советский период вообще. Именно в то время как мировые научные исследования в области генетики происходили достаточно интенсивно и успешно, отечественные учёные-генетики столкнулись с крайне жёстким противодействием "власть имущих". Представления о неизменных "атомах наследственности" воспринимались в штыки государственными идеологами, считавшими приоритетным в развитии организмов не их наследственность, а воздействие на них факторов окружающей среды, и именно "воспитание" рассматривалось ими как важнейший фактор, способный "перековать" не только всех людей, но также всех животных и всех растений.
Социальные эксперименты по "перековке" людей сопровождались столь же радикальными биологическими экспериментами по превращению "ржи в пшеницу, а кукушки в синицу". Эти биологические эксперименты, равно как и сами "народные академики" их проводившие, получали полную и всестороннюю поддержку политического руководства страны, находящего в них своего рода поддержку своим идеологическим доктринам. Однако эти "эксперименты" полностью противоречили генетическим экспериментам и генетике вообще, поэтому их одновременное сосуществование не могло продолжаться долго.
Научные исследования в области генетики и развитие генетической теории стали служить основанием в тягчайших обвинениях в "менделизме" с неизбежными последующими "оргвыводами". Неизменность наследственных признаков не вписывалась в идеологические схемы того времени, правящая элита всячески акцентировала внимание на ведущей роли окружающей среды и, соответственно, возможности "перевоспитания" людей, животных и даже растений в соответствии с "новыми идеалами и задачами". Тот научный факт, что наследственность организма не связана с окружающей средой и что наследственные признаки неизменны и не подвержены действию никакого "воспитания", прямо противоречил государственной идеологии и, следовательно, те учёные, которые продолжали оставаться на научных позициях, лишались права на своё существование как в профессиональном, так часто и в физическом смысле.
То обстоятельство, что биологический организм действительно сохраняет свою наследственность в особых структурах и, следовательно, наследственность не является свойством всего организма как целого, был установлен в результате ряда научных исследований, ведущую роль в которых играл Томас Морган. И хотя этот научный факт сам по себе прямо не противоречил идеологическим схемам, он также стал мишенью идеологической пропаганды, объединившей исследования Августа Вейсмана (отвергшего возможность "наследования благоприобретённых признаков", что было уже явной крамолой) и Томаса Моргана в единое лжеучение, получившее название "вейсманизм-морганизм". Основанная в результате этих исследований генетика также была официально причислена к лженаукам, а учёные-генетики подверглись жесточайшим гонениям.
Вейсманизм характеризовался как "идеалистическое учение в биологии", согласно которому "условия жизни не могут направленно изменять наследственность организма" (здесь и далее цитируются определения, данные в "Большом словаре иностранных слов", изданном в Москве в 1998 (!) году - так прочно и надолго запала критика генетики в отечественную научную литературу). В особую вину вейсманизму ставилось то, что в нём "отрицается наследование особенностей, приобретаемых растениями и животными в процессе их развития под влиянием изменяющихся условий жизни". Как приговор звучит то, что "вейсманизм разоружает практику сельского хозяйства, ориентирует человека на смирение перед природой, на пассивность и ожидание счастливых случайностей" - совершенно конкретные выводы, означавшие реальный приговор всем "вейсманистам".
Менделизм характеризовался как "течение в биологии, названное по имени монаха (!) Менделя, проводившего опыты по скрещиванию различных форм растений", как будто сама принадлежность Менделя к религиозному слою общества могла изменить значение открытых им научных фактов. Указывалось, что "Менделизм был создан на основе частного опыта Менделя с горохом и явился одной из основ вейсманистской генетики". Также как приговор звучит то, что "Менделизм базируется на метафизическом представлении об обусловленности каждого признака организма особым "наследственным фактором" и о формировании наследственных свойств организма на основе механического перекомбинирования на основе неизменных факторов по принципу случайности".
Считалось, что морганизм "развивает более метафизико-идеалистические положения вейсманизма и менделизма в форме "хромосомной теории" наследственности". Подчёркивалось, что "Морганизм пытается охарактеризовать природу неких носителей наследственности - генов, показать их линейное расположение в хромосомах и группы их сцепления, вскрыть поведение хромосом и их частей при образовании половых клеток и т.д." На самом деле всё это действительно имеет место в живом организме - и носители наследственности - гены, и их линейное расположение в хромосомах, и группы сцепления и т.д., но находящиеся у власти идеологи ничего из этого не хотели видеть, хотя в некоторых случаях для этого достаточно было посмотреть в простой оптический микроскоп.
Суть развёрнутой идеологической кампании сводилась к опровержению научных фактов, касающихся устройства генетического аппарата биологических организмов, отстаиванию своих догматических принципов и представлений об устройстве и функционировании живых существ. Естественно, правящая элита понимала, что научным фактам генетики надо было противопоставить не просто идеологические штампы, а некую другую науку и такая наука (точнее говоря - псевдонаука) была создана - она получила название "мичуринское учение". В данном контексте важно, что сама идеология не могла быть противопоставлена науке непосредственно, идеологии необходимо было создавать свою собственную науку (точнее - псевдонауку), а для этого необходимы были свои собственные учёные (точнее - псевдоучёные).
После "успешного" разгрома генетики и уничтожения генетиков не могло быть и речи о развитии биотехнологии на основе тех новых знаний, которые давала именно генетика. Биотехнология лишь в самое позднее время начала получать необходимую ей государственную поддержку - для развития этой области были приняты постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР "О мерах по ускорению развития молекулярной биологии и молекулярной генетики и использованию их достижений в народном хозяйстве" (1974), "О дальнейшем развитии физико-химической биологии, биотехнологии и использовании их достижений в медицине, сельском хозяйстве и промышленности" (1981), "О дальнейшем развитии биологии и биотехнологии" (1985). В получивших всенародную известность "Основных направлениях экономического и социального развития СССР на 1986-1990 годы и на период до 2000 года" также была подчеркнута необходимость "широко использовать методы биотехнологии и генной инженерии", однако все эти постановления уже не могли вернуть упущенное время и погубленных учёных.

Светлов С. Биотехнология, мир человека и парадоксы его историко-философского освоения // Бренное и вечное: прошлое в настоящем и будущем философии и культуры. Материалы Всероссийской научной конференции, посвященной 10-летию Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого. 27-29 октября 2003г. – Великий Новгород, 2003, с. 49-54.