Главная страница.

Скоков С. Дзэнские коаны и философия

События 1959 года в Тибете привели к тому, что буддийская традиция по большей части из национальной практики преображения человека становится вселенской задачей изменения человеческого сообщества, когда все, признающие и не признающие основные истины буддийского учения, могут воспринять практику бодхисаттвического, сострадательного отношения ко всем живым существам этого мира. Буддийское мировоззрение научает ненасильственному и невоинственному взаимодействию людей друг с другом, а поэтому имеется насущная необходимость включить его идеи в систему образовательного процесса современной цивилизации. Буддизм обладает универсальным значением, ценным как для верующих иных конфессий, так и неверующих, которые стремятся обрести смысл жизни и наилучшее бытие. Он разнообразен в своем практическом опыте и имеет различные особенности на пути реализации от пратьека-буддды до бодхисаттвы и Будды. Но поскольку будда - не личность, а совершенное изначальное состояние недвойственности бытия-сознания, постольку буддизм в смысле целостного феномена следует понимать в качестве определенного опыта реализации ясного видения чистым взором в повседневности каждодневного существования, что делает его актуальным для преобразования современного мира суеты и сам оозабоченности.
В данном сообщении речь идет не о сравнении философии (имеется ввиду опыт изначального сознания европейской цивилизации) и дзэна (одного из направлений разнообразного опыта буддийской мысли), а о диалоге, возможном обогащении, при котором дзэнские коаны могут помочь, с одной стороны, лучше понять сущность философии, а с другой, научить тому, как следует правильно мыслить и действовать в повседневности человеческого существования. Это означает, что в практике преподавания философии в качестве искусства (совершенного умения) правильного мышления возможно отрешение от исторических противоречий тантризма и дзэна относительно проблемы внезапного и постепенного просветления, понимая при этом внезапность не как окончательность освобождения, а как событие обнаружения целостного видения, не отменяющего усилий каждодневных практик осознания постепенного углубления и расширения сознания.
Поскольку смысл философии состоит не в пустом возвышенном говорении о предельности бытия и существования, а в реальном восхождении ума к высшему бытию, в преображении человека, в делании его совершенным, постольку необходимо открывать новые возможности для истинного разумения таковости мира. Понимание философии в качестве пути к совершенству открывает дорогу для диалога с основными положениями традиции Большой Колесницы, Махаяны.
Буддийский опыт принято делить на три колесницы (хинаяна, махаяна, ваджраяна), каждая из которых соответствует тому или иному уровню сознания того, кто принимает Три Прибежища: Будду, Дхарму, Сангху. Поскольку дзэнская традиция принадлежит богатству махаяны, постольку наша речь может идти только о средней личности сознающего, того, кто стремится к совершенству, но кто его еще не достиг. Совершенством обладает только высшая личность. Именно на уровне ваджраяны возможно говорить о махасиддхи, том, кто сформировал неразрушимое алмазное тело и кто, тем самым, вышел за пределы цепочки перерождений, что позволяет ему и других приводить к возможности нерушимого существования. Каждому уровню опыта сознания соответствует тот или иной тип повествований, непосредственно иллюстрирующих то, как должно осознавать и поступать, чтобы выйти из дурной бесконечности перерождений. На уровне хинаяны это джатаки, рассказывающие о предыдущих рождениях Будды и формировании благоприятной кармы для последующих жизней. Из них с помощью образных примеров становится ясным, что в основе буддийского опыта освобождения лежит правильное сознание, которое позволяет видеть все в их истинной таковости и поступать, исходя из этого видения.
Заблуждение и неправильное поведение есть следствие ограниченного сознания, не способного уразуметь истинные причины человеческих поступков. Истинное видение приводит к возможности большего видения, поэтому уровень хинаяны не достаточен для полного и абсолютного освобождения всех живых существ . Махаяна опирается на основные истины хинаяны, но углубляет их. Если для хинаяны важнее всего соблюдение обетов и правильного поведения, то для махаяны, наипервейшей необходимостью становится правильное видение и мышление, которое лежит в основе человеческих действий. Поэтому дзэнские коаны иллюстрируют поступки не этического характера, а правильного сознания и представляют условия рождения просветленного видения, при котором становятся очевидными причины человеческих заблуждений. Дзэнские коаны способны через конкретный пример переживания изначальных оснований того или иного явления научить видеть пустотность всех явлений и ни к чему не привязываться, достигая совершенной свободы.
Буддизм признает зависимость человека от желаний, поэтому стремится освободиться через осознание несамодостаточности всего существующего. Осознание исполняется, реализуя идею незаблуждения, в основе которое лежит простое ясное видение таковости человека и мира. Эта идея лежит в основании подлинного видения в каждодневности повседневного существования в сансарическом мире, который тот же самый, что и нирванический, но в котором доминирует привязанность, не позволяющая видеть ясным взором таковость всего существующего. Сансара и нирвана отличаются не положением вещей, а отношением к этому положению. Для нирванического восприятия характерно недвойственное видение, видение, которое иное, во-первых, противопоставлению, а во-вторых, отрицанию и утверждению, и неотрицанию, неутверждению. Это видение за пределами слов и не за пределами слов, поэтому идея незаблуждения есть идея, характеризующая сущность чистого созерцания, способного без усилий, самоспонтанно раскрывать таковость созерцаемого, ничего не отрицая и не утверждая, позволяя случаться тому, что самопроявляется в своей таковости. Однако это безусилие нуждается в усилии самопреображения того омрачения, которое не позволяет видеть ничтойность всесущего и бытийность самой ничтойности. Эту важную для освобождения от ложных представлений идею лучше всего раскрывают дзэнские коаны. Они ни в коем образе не отменяют всю полноту и многообразие буддийского опыта медитации и созерцания, но они иллюстрируют просто и ясно в небольшой истории и конкретном случае глубину буддийского просветленного видения.
Читая дзэнские коаны, понимаешь, что в словах нет пользы, но есть смысл. Тот, кто ищет смысл, чувствителен к словам; тот, кто ищет пользы, чувствителен к безупречности поступков. Для чувствительного к слову, поступок становится словом смысла, для чувствительного к действию слово становится поступком. Незаблуждение - состояние за пределами и не за пределами того и другого. Оно так же внимательно, как и безразлично и к смыслу слов, и к пользе поступков. Оно обладает совершенной чувствительностью ко всему свершаемому и сказываемому, не ища ни того, ни другого, так как просветление достигается не достижением, а недостижением. В недостижении нет отрицания, но нет и утверждения; как и нирвана, которая есть недуновение незнания, незаблуждение исполняется не в утверждении, не в отрицании. Просветленное видение незаблуждения реализуется в вопрошании и молчании. В вопрошании дело не в смысле слов, а в молчании не в пользе или бесполезности деяния или недеяния. В вопрошании исполняется как неутверждение, так и неотрицание, а в молчании восходят к изначальному безмолвию пустотности ума. Просветление есть факт реализации пустотности всего в созерцательном неподвижном безмолвии, благодаря которому свершается безупречность как слова, так и поступка. Вопрошание за пределами и не за пределами, поэтому оно и приводит к изначальности ясного видения, в котором все раскрыто ни как оно есть или не есть, а так как оно есть-не-есть вне слов. Итог видения - совершенство ясного безмолвия просветленного ума, путь видения - совершенство вопрошания ума из молчания не-ума. Именно вопрошание и молчание приводят к безмолвию просветленного видения.
Возьмем за основу понимания таковости незаблуждающего видения 26 историю-случай из книги Поля Репса "Плоть и кости Дзен" "ученый диалог за ночлег" . В ней рассказывается о том, как в одном из буддийских монастырей, где существовала традиция соревновательной беседы, за победу в которой предоставлялся ночлег в монастыре, свершилось поучительное событие. При монастыре жили два брата, старший - настоятель, а младший - одноглазый глупец. Монах, который зашел в этот монастырь для отдыха, предложил не нарушать традиции и провести диалог о возвышенном учении. Это очень важный момент для понимания сущности заблуждения. Заблуждение рождается из предубеждения и собственных представлений о том, что есть и как должно быть. Не важно: великое ли это учение или забота о чем-то низменном. Уставший старший брат попросил своего младшего брата провести диалог в молчании. После окончания диалога монах признал свое поражение и, после просьбы старшего брата, который своим вопрошанием и молчанием показал как возможно незаблуждение, монах рассказал свое видение диалога. Знаки младшего брата монах интерпретировал из собственных иллюзий относительно истинного знания. Он не видел говорящего перед ним, он видел в жестах молчаливого собеседника свои собственные представления, поэтому и заблуждался. То же самое касается и младшего брата, который воспринимал жесты монаха, исходя из озабоченности отсутствием своего глаза. Они оба заблуждались, потому что в них есть тот, кто заблуждается, кто озабочен собственным существованием. Незаблуждение старшего брата состоит не в том, что он лишен утверждающего "я", а в том, что для незаблуждения как подлинного смысла нирваны не имеет значения само это "я", есть оно или нет его. Старший брат не утверждает и не отрицает, но своим вопрошанием и молчанием без реакций он позволяет видеть заблуждение и причины его. Если для заблуждения характерно видение умом или не-умом, то для незаблуждения - и тем, и другим, и не тем, и не другим, поэтому незаблуждение без отказа от слов и поступков, позволяет сказываться, тому, что сказывается так, как сказывается, и свершаться тому, что свершается так, как свершается. Незаблуждение как иное и не-иное заблуждению открывает без нравоучительных поучений то, как осуществляется заблуждение и как свершается незаблуждение. Незаблуждение есть ясное видение без условий и интерпретаций, потому что незаблуждение есть простота видения того, что видится, и так, как оно видится в безмолвии в своей таковости. Поэтому незаблуждение возможно как абсолютная открытость ставшего ни чем-то, ни ничем человека. Ясно, что как таковое оно наилучшим образом может исполняться именно в молчании и вопрошании, и в делах и словах, рожденных из них.
Начиная с философского опыта Сократа, вопрошание стало сущностью философского постижения того, как возможно истинное мышление, то есть то мышление, которое не просто вопрошает об истине как таковой или истине чего-либо, но и исходит из единства бытия-сознания, поскольку в сущности истины нет противопоставления бытия сознанию и наоборот. Становление единым человечеством и открытость любым идеям для подлинного существования в мире, где властвуют желания и страсти, приводящие к страданию, требует от человека поиска таких путей, которые способны научить правильному мышлению, и, исходя из него, следовать правильному поведению в повседневности существования. Именно философия как опыт критического, свободного и вопрошающего сознания научает человека тому, что он есть, и как следует реализовать себя в мире среди других людей в полной мере. Смысл не в том, чтобы сделать всех философами, а в том, чтобы в процессе совместной работы по осознанию себя и мира показать возможности сознания, которое приводит к страданию, и сознания, которое приводит к свободному от привязаностей бытию.
Идея незаблуждения, которую открывает для современной цивилизации единого мира буддийский опыт постижения, научает мыслящее сообщество, не относится серьезно к важности самих себя и своих идей. Однако для ее реализации необходимо серьезное отношение к исполнению должного, которое состоит в обретении самоспонтанности чистого сознания, из которого проистекают всевозможные флуктуации видимого чувственным и интеллектуальным взором. Если идея незаблуждения свидетельствует о самоспонтанности изначально чистого сознания из безмолвия единых бытия и сознания, то само незаблуждение требует для своей реализации отказаться от активности эгоистического ума, и противопоставить этой активности невоинственную простоту свободного в своей изначальности сознания, которое само по себе, без усилий, с помощью отрешения от собственных желаний иллюзорного существования эго, приводит живых существ к бодхисаттвическому, несвязанному ничем свободному бытию среди тех, кто нуждается в помощи освобождения от страданий. Буддийское видение не борется со страданием, оно растворяет его иллюзию в незаблуждении изначально чистого и самоспонтанного сознания. Только такое сознание способно привести нас к совершенной свободе.

Скоков С. Дзэнские коаны и философия // Бренное и вечное: прошлое в настоящем и будущем философии и культуры. Материалы Всероссийской научной конференции, посвященной 10-летию Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого. 27-29 октября 2003г. – Великий Новгород, 2003, с. 122-128