Главная страница.

Александр Долгенко. Декадентское и символистское в понимании символа на рубеже XIX-XX веков

Категория символа — традиционный объект онтологии и гносеологии. Монотеистическая философская культура Европы на протяжении столетий развивает и трансформирует античное учение о символе, два основных направления которого связаны с идеями Платона и Аристотеля.
Платоновская трактовка символа как интуитивно постигаемого указания на высшую форму объекта представляет собой род онтологического символа, отражающего мир в процессе становления (Werden). Эта трактовка была развита неоплатониками и стала основой христианского символизма, в котором все сущее в действительности мыслилось как символ высшей непознаваемой сущности Бога, в свою очередь понимаемой как бесконечная творческая возможность. Аристотелевская трактовка символа опирается на представление о бытии ставшем (Sein), в котором символ отражает бытие в процессе познания и являет собой элемент гносеологии. В данном случае функция символического состоит в воспроизведении недостающей модальности мышления о бытии. Эта трактовка легла в основу сциентистской традиции понимания символа. Обе эти традиции сходятся в романтизме.
Литература до эпохи романтизма была попыткой построения на земле мира Божественной гармонии в слове, а, следовательно, символы — издержки перевода языка Богов на язык людей. Начиная с эпохи романтизма, человек приобретает самосознание творящего субъекта, и произведение начинает открывать за собой творца. Множество творящих субъектов создает разнообразие культурно-исторического мира. В это время литература становится новой формой философской рефлексии, в которой объединились интуитивный подход художественного восприятия и рациональный — трансцендентальной философской традиции [4,С.4-7]. Для укрепления этой традиции понадобилось столетие, спустя которое вырабатывается относительно новое понимание символа, во многом предопределившее своеобразие художественно-эстетических поисков эпохи fine de siecle. Особое место в этом процессе принадлежит русской литературе.
На рубеже XIX – ХХ вв. русская культура переживает те же изменения, что и культура Европы в целом. «Активное эпикурейство» [5,С.73-75] было основным типом культурной ментальности, нашедшим воплощение в литературе русской классики. При том, что эта ментальность так много внимания уделяет внешней, чувственной стороне бытия, в ней всегда было место Богу. Однако к концу XIX в. общеевропейская культурная ситуация «Gottes Tod» распространяется и в интеллектуальной культуре России. В результате создаются условия для распространения элементов «пассивного эпикурейства», не несущего никаких реальных моральных ценностей, за исключением предельно чувственных. Так в русскую художественную культуру приходит декаданс — последняя фаза развития культуры сенситивного типа [2,С.86-89], знаменующая собой начало постепенной смены культурной парадигмы. Претерпевающая глубокий кризис чувственная культура ищет альтернативы, наиболее продуктивной из которых в России оказывается идеалистическая культура символизма, в русле которого или в споре с которым развивалась литература Серебряного века.
Декаданс в собственном представлении является квинтэссенцией высшей деятельности человечества, открывшей перед ним новые миры, а перед человеком — возможность небывалого эстетического наслаждения. Уже это положение демонстрирует стремление декаданса довести до предела гедонистические устремления чувственного искусства. Декаданс ищет предельного, абсолютного, вечного наслаждения и не находит его в жизни. Удовольствия жизни предельны, и только смерть открывает путь в бесконечность. Бессмысленно каждый день «срывать день», не лучше ли его «сорвать» раз и навсегда, навечно. Декаданс как тип культурной ментальности представляет собой эклектичную структуру, интегрирующуюся вокруг цинически-чувственных ценностей и соединяющую в себе радикализованные элементы «пассивного эпикурейства» и эсхатологический гедонизм.
Особое место в декадентском мировидении занимает неоромантическое представление о фатальной раздвоенности мира: явление более не выражало сущность, оно было лишь ее таинственным знаком. Единственным средством, которое открывало человеку предельную истину, был символ. Философско-эстетические взгляды декадентов обнаруживают различное понимание его смысла, подчас менявшееся в зависимости от характера теоретических задач, стоявших перед ними.
Декадентская гносеология, отправным пунктом которой стал крайний индивидуализм, а необходимыми условиями — негативное отношение к действительности и дискредитация возможности рационального постижения мира, рассматривала символ как форму познания сверхчувственной реальности, недоступной разуму. Допуская бесконечное множество толкований, символ раскрывает ирреальную сущность реального мира. Декадент устремлен в ирреальность всей логикой своего мировосприятия, ориентирующего его на недоверие к действительности, за которой скрывается реальность высшего порядка. Этой мировоззренческой позицией определялась и деятельность художника, поскольку именно ему вручены ключи высшего познания.
В процессе разработки теории символа происходит переход большинства теоретиков декаданса на мировоззренческие и эстетические позиции символизма. Наиболее показательна в этом отношении «микроэволюция» восприятия символа Вяч.Ивановым. В статье 1908 г. Иванов определяет символ как «знак, или ознаменование», который «прорезывает все планы бытия и все сферы сознания и знаменует в каждом плане иные сущности, исполняет в каждой сфере иное назначение» [3,С.143]. Такое понимание — атрибут еще декадентской гносеологии. Допуская бесконечное множество толкований, символ раскрывает ирреальную сущность реального мира. Но в той же работе Вяч.Иванов демонстрирует понимание символа, связанное с категорией мифа и составляющее уже атрибут символистской парадигмы: «Символика — система символов, символизм — искусство, основанное на символах. Оно вполне утверждает свой принцип, когда разоблачает сознанию вещи как символы, а символы как мифы. Раскрывая в вещах окружающей действительности символы, т.е. знамения иной действительности, оно представляет ее знаменательной. Другими словами, оно позволяет осознать связь и смысл существующего не только в сфере земного эмпирического знания, но и в сферах иных» [3,С.148]. Здесь налицо признание объективной данности существующего, противоречащее декадентскому индивидуализму, в особенности — солипсизму. Кроме того, символ в таком понимании преодолевает актуальное для декаданса представление о фатальной раздвоенности мира (особенно в шопенгауэровской ее трактовке [6]), ибо он не является уже ни субъектом, ни объектом, то есть — не существует. Наконец, символ в таком понимании уже не инструмент и не форма познания, а его цель.
В теории и художественной практике символизма категория символа диалектически связана с категорией мифа. Для декаданса же миф — форма предельно глубокого познания, в которой художник прозревает красоту сверхчувственной реальности и обретает возможность управлять ее земным воплощением. Используя гетевский принцип экстраполяции символа на весь мир, декаденты стремились превратить мысль о двойственности окружающего в эстетический принцип. Однако вскоре пришло убеждение, что художник в процессе творчества вступает в сверхчувственное взаимоотношение с миром, прозревая в нем живое, деятельное начало, которое он должен был выявить как предельно истинное. Это убеждение — свидетельство абсолютизации символа, а потому уже атрибут символизма.
Концептуальное различие понимания символа декадансом и символизмом на гносеологическом уровне заключается, таким образом, в том, что для декаданса символ — форма познания, а для символизма — объект познания и цель познания. Это различие становится еще более очевидным с учетом категории мифа, в художественном сознании рубежа XIX – ХХ вв., диалектически связанной с категорией символа. Для декаданса миф — всего лишь материал для книги. Для символизма — способ познания предельной истины, главное средство приближения к абсолютному символу. Инструмент познания един — творческая интуиция.

Литература

1. Белый А. Символизм как миропонимание. М., 1994.
2. Долгенко А.Н. Флуктуации русской литературы. Волгоград, 2004.
3. Иванов В. Родное и вселенское. М., 1994.
4. Науменко Н. В. Функция символического в литературном произведении (философско-антропологический анализ) / Автореф. дисс. … канд. филос. наук. СПб., 2003.
5. Сорокин П. Социальная и культурная динамика: Исследование изменений в больших системах искусства, истины, этики, права и общественных отношений. СПб., 2000.
6. Шопенгауэр А. О четверояком корне закона достаточного основания. Мир как воля и представление. Т. 1.: Критика кантовской философии. М., 1993.

Александр Долгенко. Декадентское и символистское в понимании символа на рубеже XIX-XX веков // Бренное и вечное: образы мифа в пространствах современного мира: Мате-
Б87 риалы Всерос. науч. конф., посвященной 10-летию философского факультета Новгородского гос. ун-та имени Ярослава Мудрого. 28-29 сентября 2004г. / НовГУ им. Ярослава Мудрого. Великий Новгород, 2004.