Главная страница.

Владимир Кашаев, Елена Коломоец. Миф, философия истории и национальная идея

Термин «идея» в философской литературе употребляется во множестве значений: как мысль вообще, как любое понятие, как психический феномен и пр. Социальный смысл понятия «идея» в отечественном социально-гуманитарном знании был исследован в контексте обсуждения так называемой «русской идеи». Было выяснено, что причиной поиска социальной (национальной) идеи является некая социальная проблема, в которой нашли выражение реальные потребности, созревшие внутри социального организма. Анализ такой проблемы, подкрепленный необходимыми эмпирическими данными, результируется появлением гипотезы, как обоснованного предположения о том, какой должна стать искомая идея. В рамках гипотезы идея функционирует как вероятностное знание в форме понятия. Здесь происходит проверка истинности гипотезы, ее отрицание или превращение в достоверную теорию. Идея (социальная) истинна потому, что ее содержание объективно, оно отражает реальные противоречия социальной жизни. Поэтому, хотя национальная идея часто бывает только «придуманным» (например, мифологическим) выходом за пределы сложившейся сложной ситуации, но если она адекватно отражает действительность, предлагает не произвольный, а конкретный способ разрешения проблем ситуации, программируя и целеполагая позитивное развитие социального сюжета, то она, при всей ее «продуманности», может быть плодотворна. Выполнив заложенную программу, воплотившись в искомом и изменив его, идея отрицает себя и на ее месте возникает новая, более глубокая, стимулирующая дальнейшее развитие социальной реальности.
Как известно, поиски национальной идеи могут осуществляться в разных социальных паттернах. Й.Рюсен, например, считает [1], что необходимо ввести в научный оборот философско-исторических исследований особую форму культурологического анализа, в котором сам термин «культура» будет освобожден от политологических, экономических и иных наслоений, а проблема «культурных и национальных различий» будет рассмотрена в широкой исторической перспективе, открывающей возможности для межкультурной и межнациональной коммуникации. Так будет создано новое поле междисциплинарных исследований – «философско-исторической культурологии» или «исторических культур». Его субполями должны стать 1) проблема конструирования и сохранения коллективной идентичности; 2) проблема реконструкции паттернов ориентации людей, пострадавших от катастроф и иных подобных событий; 3) проблема вызова данным паттернам ориентации, сформированным на основе конфронтации, принципиально иных способов ориентацией людей в обществе и истории; 4) проблема использования общего опыта культурно-исторических изменений и форс-мажорных исторических обстоятельств. Историческая память и историческое сознание осуществляют здесь очень важную культурологическую функцию – они формируют идентичность в темпоральной перспективе, устанавливая связи между прошлым, настоящим и будущим. Философия истории позволяет соединить философско-историческую теорию и конкретное историческое исследование (case-study) для того, чтобы высветить перспективу компаративного, междисциплинарного и кросс-культурного понимания феномена «глобальной исторической памяти». В этом смысле историческое мышление становится средством кросс-культурной и национальной ориентации, а философия истории, формируя новые концепции прочтения истории, еще раз доказывает свою креативность как области фундаментального философского знания.
А можно искать национальную идею в национальной героике, и тогда она становится вымыслом, мифом, хотя и весьма привлекательным, от которого трудно отказаться. Этот миф может быть найден в философии истории, как это сделали немцы, например, в те времена, когда, в отличие от Франции и Британии, национальное государство в Германии не развивалось, а национальная история как вариант национальной идеи, была инспирирована вожделенным немецкими протестантами единством и величием своей страны, чего им так не хватало. В этом смысле миф является своеобразным способом социально-психологической компенсации, который становится особенно эффективным в периоды и эпохи исторических и социальных кризисов. Тогда он начинает действовать как бы на двух уровнях сразу- целенаправленной деятельности политической и вообще статусной элиты, где выступает инструментом социального кодирования; и на уровне коллективной интуиции и даже социального помешательства масс. Эти уровни мифотворчества национальной идеи соизмеримы в том случае, если задачи нации и государства совпадают в своей сущности. Как правило, мифологизирование исторического и национального сознания в контексте создания национальной идеи начинается и завершается поисками особого национального пути, особой национальной миссии в истории, понимании нации как носителя вселенской духовности или выразителе мирового лидерства. Национальная идея в этом случае может стать «мифом власти» - претензией на мировое господство, основанное на «божественно-дъявольской» природе власти, носителем которой выступает данная нация; она может стать «мифом жертвы» - нация, жертвующая собой во имя гармонии в мире.
На наш взгляд, вообще любая национальная идея есть имажинативная реальность, сконструированная на основе философско=исторического переосмысления произошедших событий (реформации, колонизации, модернизации, вестернизации и др. трансформаций привычного социально-психологического уклада). Принципы существования национальной идеи подчинены диалектике явного и тайного, логике чудесного, логике канона (в противоположеность логике закона). Как надличная сакральная цель, она нередко выступает инструментом борьбы зла и добра, порядка и хаоса, в конечном итоге выступает вариантом идеологии. Например, гуманизм как национальная идея может быть внесен в жизнь нации как лозунг ее возрождения. В этом случае новый смысл придается как нации в целом, так и каждому ее субъекту. Понятый таким образом гуманизм в характере нации проявляется по- разному. Он может обернуться как национализмом и террором, так и либерализмом и демократией. Например, под лозунгом возрождения гуманизма как национальной идеи в странах Балтии производится ущемление прав русскоязычного населения, приоритет одной национальности общности становится выше приоритета личности в целом. То же самое происходит и в Косово. Эта идея поддерживается титульными национальностями, их характер допускает подобные меры как методы национальной консолидации и социальной регуляции. В США пресловутая политкорректность есть выражение того же принципа гуманизма как надличной цели, но направленной на реализацию приоритета личности, что не отрицает рассмотрение нации как безусловной ценности.
Если нация не располагает отчетливой национальной идеей, значит, она в ней не нуждается или по причине высоко развитого интеллигентского сознания, твердо ведомого здравым смыслом; или нация просто неспособна сконструировать свой собственный мифологический сюжет, выражающий смысл ее существования в истории. Такая нация находится на грани интеллектуального и, как следствие, физического вырождения. Плохо и то и другое. Здоровая нация должна уметь воображать себя в исторической перспективе и в наличной данности, если эта способность отсутствует, то нация обречена на жизнь маргинала, неспособного приблизиться к тайнам своего бытия и понять пути своей истории.

Литература.

1. J. Rusen Preface to the Serias. // Western Intellectual Debates. N.Y., Oxford, 2002, p. vii.

Владимир Кашаев, Елена Коломоец. Миф, философия истории и национальная идея // Бренное и вечное: образы мифа в пространствах современного мира: Мате-
Б87 риалы Всерос. науч. конф., посвященной 10-летию философского факультета Новгородского гос. ун-та имени Ярослава Мудрого. 28-29 сентября 2004г. / НовГУ им. Ярослава Мудрого. Великий Новгород, 2004.