Главная страница.

Алексей Павловский. Повседневность мифа, онтология массового сознания

После известной работы Х.Ортеги-и-Гассета «Восстание масс» стало уже культурологическим и философским штампом делить искусство на элитарное и массовое, противопоставляя интеллектуальных «гурманов» человеку толпы, воспринимающему реальность через наиболее примитивный набор эмоций. Отечественные культурологи и искусствоведы советского периода использовали эту модель для того, чтобы политически заклеймить враждебный им общественный строй, сформировав в общественном сознании стереотип Голливуда, как киноиндустрии, формирующей массового человека в целях удобства управления им со стороны господствующих классов. Этому во многом способствовала и сама оговорка Х.Ортеги-и-Гассета, который утверждал, что массовый человек достиг господства именно в современном западном обществе.
Надо сказать, что концепции эти, тем не менее, полностью противоположны друг другу в своей трактовке природы массового сознания. Для испанского философа человек массы возникает в момент, когда повседневность и серость начинает доминировать в обществе и культуре, когда особенности их мировоззрения навязываются всем остальным. Для отечественных культурологов (таких как, например, Е.Н.Карцева) эти особенности мировосприятия закладываются творцами «фабрики грез», формируя устойчивые мифы массового сознания. Вопрос, таким образом, должен быть поставлен так: что первично в формировании мифологичной природы массового сознания – особенности самого этого сознания, или внешнее обуславливающее влияние?
Как показала дальнейшая история, отечественное искусство тоже носило мифотворческий характер, а выведенный в нем образ идеального советского гражданина упрощал тоталитарному государству управление основной массой населения. Массовый человек существовал и в Советском Союзе. И, если уж в этом разбираться, то можно говорить о массовом человеке (не в узко ортегианском, правда, смысле) и в предшествующих обществах. Для этого достаточно вспомнить теорию К. Маркса о роли идеологии, искусства и религии в эксплуататорском обществе, тот, кто поддавался воздействию этих инструментов внушения, носил все признаки массового человека.
Рассмотрение природы массового сознания напрямую выводит нас на проблему повседневности мифа, присутствия мифа в современном общественном сознании, в то время как в историческом развитии, как утверждалось еще недавно, мифологическое мышление свойственно первобытным, но никак не современным обществам. Правда, в последнее время появилось немало работ, показывающих присутствие пережитков первобытности в цивилизованном обществе, но сама постановка вопроса о них как о пережитках не проясняет, а только затуманивает проблему. Вопрос о том, как возможно сохранение мифологических представлений на современном этапе развития общества остается по большому счету открытым и требующим весьма обстоятельного исследования.
«Онтогенез есть краткое повторение филогенеза», – эта формула биологической эволюции в полной мере применима и к духовному развитию человечества. Блестящие, практически параллельно проведенные исследования в работах Л.Леви-Брюля «Сверхъестественное в первобытном мышлении» и Ж.Пиаже «Речь и мышление ребенка» показала, что психологические основания первобытного человека и современного ребенка совпадают между собой. Это становится понятным, если сравнить между собой выведенные ими качественные характеристики. Оба мышления непрозрачны для опыта, эгоцентричны, основаны на принципе патриципации (когда «все связано со всем»), пралогичны и т. д. Если продолжить аналогию, то можно усмотреть в этапах развития ребенка стадии: явной первобытности, дикости (когда общественные отношения выстраиваются на основании «права сильного» и главным объектом поклонения является классический герой античного типа) и т. д. Понятное дело, что полное отождествление тут невозможно, это и понятно, все таки духовный онтогенез происходит в условиях филогенеза состоявшегося, а потому духовный опыт человечества не только направляет развитие молодого человека, но и подгоняет его, отчего оно может идти опережающими темпами, или даже с совмещением элементов двух разных этапов индивидуальной духовной эволюции.
Механизмом онтогенеза выступает накопленный духовный опыт человечества, но действует он не напрямую. Сами по себе ценности и представления, сформировавшиеся в истории, практически не влияют на формирующуюся личность. Если бы это было не так, то писаная ученость обеспечивала духовность, а мы этого не наблюдаем («Многознание уму не научает»). Скорее здесь происходит совмещение параллельных процессов, усвоение человеческого опыта, накопленного в культуре раскрывает перед индивидуумом возможность самостоятельного понимания тех истин, которые уже были выведены самим человечеством. Поэтому, встречая их в готовом виде, он как бы узнает то, к чему уже почти пришло его сознание самостоятельно, и поэтому, действительно, обретает «ум», а не «многознание».
Процесс взросления человека, таким образом, является процессом экзистенциальным, он запускается внутренними механизмами его духовного мира, а не внешними социальными условиями, которые могут лишь способствовать или препятствовать происходящим процессом. Характер онтогенеза определяется онтогенезирующей особью, хотя и по закономерностям филогенеза.
В этом, кстати, духовный онтогенез и отличается от биологического. В биологическом отношении действует закон строгой необходимости, программа развития строго детерминирует темпы и направление развития особи, в то время как в отношении духовном направление развития задается действующей культурой, а темпы «выбираются» самим индивидуумом, исходя из его экзистенциальной специфики. Отсюда следует, что пройти не обязательно прохождение всего пути духовного онтогенеза человечества отдельным его представителем, он может застрять на «любом» его этапе, в том числе и на самом раннем – «первобытном».
Филогенетическое перерастание мифа отдельными человеческими обществами можно датировать временем первых милетских философов в античной Греции, эпохой «брожения умов» в Индии и периодом жизни Конфуция и Лао-цзы в Китае. Но духовный опыт, накопленный этими народами, не был равномерно распространен среди всех их представителей, но сосредоточен среди наиболее образованной части общества. Многознание хотя и не означает еще ума, но является необходимым условием для его появления, для перерастания мифологического мышления необходимы были сильные духовные усилия отдельных его представителей, которые и перевели накопленные знания о мире в новую систему духовных представлений.
К сожалению, как уже было показано ранее индивидуальное онтогенетическое развитие не определяется духовным филогенезом человечества. Интеллектуальный прорыв выдающихся индивидов человеческого духа и мысли не может быть автоматически усвоен всем остальным населением, хотя, конечно, упрощает усвоение для тех, кто оказывается на это способен. Духовные усилия, необходимые для того, чтобы последовать по уже известному пути духовной эволюции, конечно, требуются меньшие, нежели для того, чтобы «торить» этот путь. И, вместе с тем, эти усилия все же нужно затратить, что оказывается непосильным бременем для большей части человеческого сообщества, поэтому немифологичное сознание всегда было уделом единиц, в то время как основная масса населения не была в состоянии до него подняться.
Противостояние Сократа мифологически мыслящему массовому обществу Афин привело к его смерти, это и вынудило Платона к созданию своего идеального проекта совершенного государства, как раз и основанного на четком разграничении элиты и масс. Великий афинянин понимал, что это единственная возможность избежать детерминированности общественного развития массовыми мифологическими представления и обеспечить власть тем, кто способен к мышлению самостоятельному. Для народной массы же он предлагал миф, но миф не обычный, стихийно возникший, а миф подготовленный правителями и внедренный ими в массовое сознание с целью обеспечения устойчивого общественного процветания.
Собственно говоря, так и произошло. Духовный опыт человечества, позволивший ему перерасти первобытность, остался уделом единиц, способных и готовых посвятить себя его освоению и использованию, а вот общественный миф массового сознания, перестал стихийно формироваться обществом, в роли источника формирования этого мифа выступили духовные построения тех самых просвещенных единиц, которые вполне искренне несли «свет знания».
Наиболее ярким примером этой закономерности выступает история христианства, издержки которой вполне могут быть объяснены, если учесть, что само по себе христианство не было плодом мифологического сознания. Как и буддизм с исламом, христианство слишком значительно по своим канонам отличается от мифологических религий. Оно возникает при преодолении библейского мифа Ветхого Завета и несет зерна рационального освоения мира и рационального отношения к богу и его заветам. В процессе своего поступательного развития христианство распространилось на широкие слои населения, вследствие чего произошла его мифологизация. Иначе оно не могло быть усвоен массовым сознанием и быть им признанным. Философы Просвещения вступили в борьбу с христианским мифом с точки зрения здравого смысла, но в результате на смену одному мифу пришел другой – миф классической науки, который в наше время начал подвергаться критике отдельных интеллектуалов.
Можно предположить, что массовый человек составляет собой подавляющее большинство общества, и он способен усваивать продукты общественного сознания только в мифологизированном виде, ибо он не готов затратить те духовные усилия, которые могли бы привести к перерастанию им уровня мифологического сознания, в пределах которого он таким образом и пребывает в повседневности. Следовательно, различие элиты и массы онтологично, оно заложено в самой духовной природе человека, и это следует учитывать утопическим футурологам, прогнозирующим великое будущее человеческого разума. Для большей части человечества эти прогнозы останутся всего лишь сказкой.

Алексей Павловский. Повседневность мифа: онтология массо-вого сознания // Бренное и вечное: образы мифа в пространствах современного мира: Мате-
Б87 риалы Всерос. науч. конф., посвященной 10-летию философского факультета Новгородского гос. ун-та имени Ярослава Мудрого. 28-29 сентября 2004г. / НовГУ им. Ярослава Мудрого. Великий Новгород, 2004.