Главная страница.

Михаил Егошин. Мифология и мифотворчество современной Российской молодежи, поиск места в политичном

Говоря об определяемости ключевого понятия – молодежи, как таковой, необходимо указать на дифференцированность подходов к ее определению и отсутствие единого и универсального изначально.
Как ни странно, говоря о российской молодежи исследователи и законодатели вкладывают зачастую, противоречивый, а порою и прямо противоположный смысл. В отечественной и международной общественно-политической жизни сложилось, как минимум, три подхода к определению понятия «молодежь».
1. Государственно-правовой. Основан на признании молодежи объектом политики, некой демографической единицей, с одной стороны ограниченной Законом и законодательным закреплением ее возраста «от 14 до 35 лет» (то есть 34-х летние граждане еще молодежь, 35-ти летние уже ей не являются?), с другой проецируется ситуация «извечного иждивенчества», этакого социального инвалида, и не способного ни к чему маргинала, к которому нужна особая позиция и подход, названных «государственной [муниципальной] молодежной политикой» [1].
Что, в какой-то степени создает ситуацию абсурда, ведь комитетов по делам людей среднего возраста или «тех, кому за пятьдесят» не существует. Государственная региональная и муниципальная власть желает контролировать, как принято считать служащими, неуправляемые процессы в молодежной среде, контролировать и научиться управлять ими через наиболее политически податливых ее [молодежи] представителей.
Вот эта ситуация и рождает почву для создания бесконечных политических и околополитических мифов о молодом поколении. Вот наиболее примечательные из них: «Миф о Политическом Наплевательстве на Выборы», ее общественно-активной аморфности и апатичность в ходе голосования. Старательно забывается при этом, что до 85-90% всех работников избирательных штабов партий и кандидатов и есть молодежь, забывается и все увеличивающимся количестве участвующих и побеждающих молодых кандидатов, а по г.Барнаулу, в 2004 году молодежная избирательная активность превысила «традиционный железный электорат» - пенсионеров.
Власть вменяет в вину и пропагандирует молодежный анабаптизм, культивирует образ среднего «подростка-деграданта» и политического маргинала: лишенного политического осознания НБПэшника или западника «оранжевого революционера». Какие причины толкают ее на это, как и то, какое последствия она может пожать, оставляю за рамками исследования, как предмет для более глубокого изучения и анализа.
2. Западноевропейский социо-демократический подход. Европейское сообщество, и в частности страны развитого капитализма, создававшие Объединенную Европу, отказались во второй половине XX век от государственно-регуляционного управления молодежью после волны революционных и антиправительственных выступлений (Парижские восстания мая 1968 года, как пример) и определяют молодежь как некую и определяет молодежь как некую социальную группу, «находящуюся между тотальной зависимости от родителей и государства и самостоятельной возможности себя обеспечить». Как можно увидеть, столь демократичный подход основан не на «доброй воле» чиновников европейских государств, а на завоеванном и достигнутом молодым людьми праве быть не только объектом, но и субъектом политичного, партнером власти. Политическая и социальная мифология, вытекающая из этого подхода, представлена менее обширно, нежели предыдущего, хотя интересен миф «О Самостийности и Неприкасаемости». Выраженный в извращенном понимании западноевропейского социо-демократического ориентирования, проповедуемый либеральными политиками миф о том, что государство ничего не должно, не обязано и не обещало молодому поколению. Что это молодое поколение само должно взять то, что ему необходимо. Миф прививается и приживается, опять же приводя к самым разнообразным последствиям. Скажу лишь, что в данной мифологеме старательно избегается разговор о том, что без знания механизма того, как достичь «западной жизни» (а ну а это вообще национальный, общероссийский, так сказать, миф) мало что сделает. И вторая сторона, намеренно или неосознанно обходимая «воинствующими либералами», что они сами на полную меру использовали институты политической социализации молодежи в Советском государстве: пионерские организации, комсомол, партия, школы политактива и т.д. Но и этот аспект [западноевропейский подход] необходимо оставить для дальнейшего изучения.
3. Собственно подход молодого поколения. Политико-молодежный. Здесь само молодое поколение дает определение того, кого, во-первых, считать молодежью, а, во-вторых, ее место в так называемом политичном: то, что олицетворяет собою гражданское общество, правовое государство, выборы и всякая власть.
Так вот молодежью, исходя из данной позиции можно называть студенчество (причем, как ни странно в его англосаксонском понимании сего определения): то есть учащихся старших классов средней школы, колледжей и высших учебных заведений – вплоть до получения магистерской степени. И, таком образом, демографо-возрастный разрыв составляет лишь 3-5 лет, что в принципе, не так много.
Именно самоопределение молодого поколения, в его, прежде всего, политико-социальном значении, поиск своего места в политическом мире и является той почвой, на которой рождаются, зиждутся и умирают политические мифы современной российской молодежи. Молодежи, как субъекта и, одновременно, объекта политики.
В молодежной среде сегодня существует два взаимоисключающих мифа о месте молодых политичном: «Миф о Большой Политике», так мне довелось стать свидетелем утвержденного мнения на окраине Барнаула, о том, что форма государственного устройства в России – это «республика монархическая», а уровень сегодняшней жизни – результат «вредительства олигархов, запада и милиционеров» и как выход, «собрать и посадить или расстрелять их [вредителей]», причем сделать это может «только Он [президент В.Путин]».
И иной, противоположный по смыслу миф, но единый по направленности о том, что «не Боги горшки обжигают», причем удивляет мнение о том, чтобы управлять обществом или государством «много ума не надо».
Чувствуя закрытии каналов вертикальной мобильности, фальшивость создаваемых сверху «органов молодежного представительства», в виде многочисленных Молодежных парламентов, Дум, Советов и подобных органов [2] молодыми культивируется мифологемы «реальной политической жизни» и политической самореализации в форме дерзких, хамоватых по отношению к власти и официозу, социальных перфоманц-мероприятий (к примеру, движение «Глупые люди» Москва, Ростов-на-Дону [3]) или флеш-моб политических акций («Оборона» в Москве [4], Екатеринбурге [5] и других городах европейской части России и Урала, а также АКМ и НБП в Алтайском крае, Новосибирской, Кемеровской областях и других регионах). Стоит отметить и еще одну особенность: в Сибири пока (сентябрь 2005) не прижилась мифологема «оранжевой революции» и роли молодежи в ней. С чем это связано? Скорее, как полагаю, еще одним, если не самым сильным, то наиболее политически тяжеловесным «Мифом О Борьбе».
В молодом поколении естественно, природно заложено требование обновления. А, отсюда, работает непреложное правило политичного: чем больше власть борется против чего-либо, тем меньше шансов у нее на победу. Поясню. Власть, в глазах молодежи это консервативная, жесткая и тупая структура, которая априори не выполняет требование обновления, более того, когда она начинает бороться против каких-либо новы течений молодое поколение дает себе моральное право эту власть, как не выполняющую постулат обновления, сместить и заменить новой. И чем больше власть предержащие борются через органы своего диктат-доминирования (региональные и муниципальные «комитеты по борьбе с молодежью», органы безопасности, университеты или подконтрольные СМИ) начинает бороться с «красной чумою» или «оранжевой революцией», тем большее количество молодежи, ставящей своей целью выздоровление организма общества и государства, будет выступать против этого.
Полагаю, нарастание революционных «бархатных» настроений будет происходить прогрессивно от тех мер, которые власть намерена предпринять и будет осуществлять во время этой «борьбы».
Интересен еще также аспект политического мифотворчества молодежи и о молодежи. Так, отношения со старшим поколением, в частности с возрастной группой родителей, с точки видения политичного. Со стороны это напоминает нескончаемый ряд обвинений в политической несамостоятельности, не патриотизме, апатичности, социальном иждивенчестве и пр., что рождает мифологему в общественном сознании «молодого инвалида», этакого морального урода. Миф, формируясь с примитивных упреков («не уступают пожилым места в транспорте»: хотя при ближайшем рассмотрении именно 35-50-летние граждане этого и не делают). Почему старшее поколение (поколение «родителей») перекладывает свои неудачи и политическую посредственность на молодежь? Оставлю этот вопрос для отдельных изысканий, но, полагаю, дело здесь в том, что, разочаровавшись в либеральных реформах, начала и середины 90-х и, как следствие, перестройки общества и экономики второй половины 80-х годов XX века, российский социум, пройдя виток, возвращается все больше к идее авторитарного государства, превращается в служиво-бюрократическое государство, в котором прочно утвердившиеся старшее поколение стремиться подчинить [и закрыть неконтролируемые] каналы вертикальной молодежной мобильности, стремясь либо самостоятельно удержаться у статусных властных позиций, либо забронировать места для своих детей, платя за их дорогостоящее обучение и устраивая их на высокооплачиваемую работу, превращая их в политических уродов, зачастую не способных на самостоятельность и адекватные действия. Проявилась некая «Тоска по Номенклатуре», как еще один миф. Но здесь власть предержащее поколение упускает факт того, что если аппарат управления и методы его осуществления еще тоталитарно-советские, то сегодняшнее российское общество кардинально иное, нежели 20 лет назад, когда сначала выдвигается лозунг «партия, дай порулить молодым», а затем и требование к привлечению молодежи к управлению государством в перестроечный, а затем и постперестроечный период [6]. Привлекли. В итоге нельзя назвать ни одного яркого, самобытного, харизматичного политического лидера национального масштаба за последние 15 лет. Что же касается президента В.Путина, то его за истекшие 8 лет сложно назвать «новым».
Несомненно, вне пределов остались многие социо-культурные мифы современной российской молодежи, но полагаю, задача исследователей в данной области суметь их выявить и показать молодому поколению. Несомненно, для меня и то, что поиск места молодых в политичном – процесс естественный и необратимый, а целью общества является не создания новых мифологем для молодежи, а ее демократизация и гражданское просвещение. Верю, что следуя этому молодому поколению будет быстрее находить свое место в современной политичном мире, для создания устойчивых основ правового государства и гражданского общества в России уже сегодня.
Литература:

1. Ермолин А.А. Как расколдовать зомби // Ермолин А.Как расколдовать «зомби». Либеральное воспитание против тоталитарных стереотипов – М.: Авантитул, 2004. – 212-213
2. Ермолин А.А. Как расколдовать зомби // Ук. Соч. – 264
3. http://www.glupieludi.ru/new/projects/pusto4
4. http://www.oborona.org/news
5. http://www.ek.oborona.org/about
6. Воробьев Г.Г. Молодежь в информационном обществе // Воробьев Г.Г. Молодежь: проблемы и перспективы. Молодежь в информационном обществе – М.: Молодая гвардия, 1990 – 181.

Михаил Егошин. Мифология и мифотворчество современной Российской молодежи: поиск места в политичном // Бренное и вечное: политические и социокультурные сценарии
Б87 современного мифа: Материалы Всерос. науч. конф. 11-12 октября 2005 г. / НовГУ им. Ярослава Мудрого. Великий Новгород, 2005. 265 с.62-67