Главная страница.

Николай Зверев. Когнитивный диссонанс как психологическое основание устойчивости социальных мифов

Как отмечает А.Ф.Лосев «с точки зрения самого мифического сознания ни в каком случае нельзя сказать, что миф есть фикция и игра фантазии […] миф есть (для мифического сознания, конечно) наивысшая по своей конкретности, максимально интенсивная и в величайшей мере напряженная реальность. Это не выдумка, но – наиболее яркая и самая подлинная действительность. Это – совершенно необходимая категория мысли и жизни, далекая от всякой случайности и произвола»[1]. Соответственно чрезвычайно неконструктивно рассуждать о мифе (в широком смысле этого слова) используя категории «истинности» и «ложности», куда более плодотворен анализ мифа с точки зрения его функциональности. Необходимо заметить, что практически любой социальный миф на тех или иных исторических этапах выполняет некую социально- и культурнозначимую функцию. Тем не менее, ряд мифов даже после потери своей функциональности остаются в сознании людей в качестве пережитков и при этом оказывают на них сильное влияние, а зачастую мифы изначально дисфункциональные, но активно внедряемые в массовое сознание служат образом реальности в процессе жизнедеятельности. Особенно хорошо это заметно при использовании программ деятельности, порожденных дисфункциональной мифологией, которые в свою очередь также становятся дифункциональными.
Может показаться странным тот факт, что человек, используя те или иные программы деятельности, систематически получает результат не соответствующий его ожиданиям, но, тем не менее, продолжает их использовать и верить в их правильность. Логичным кажется другое: несколько раз не получив должного результата при применении данных схем человек должен, подвергнув их анализу, убедиться в их ложности, и, как следствие перестать их использовать. Поняв, их неправильность человек должен бы был, как минимум, попытаться понять, что именно приводит к неуспешности его действий. Тем не менее, несмотря на всю логичность подобных действий, подобного не происходит. Человек, выбрав ту или иную программу деятельности, начинает ее использовать, несмотря ни на что, причем во всех своих неудачах он винит не себя и выбранную стратегию действий, а окружающих.
Дело в том, что для того чтобы человек понял, что перенятая программа деятельности не эффективна и работоспособно недостаточно, чтобы она просто не сработала, необходимо осознать, что причина именно в ней, а не в чем-либо другом, что сделать в сложившихся условиях весьма трудно.
Разобраться в этой проблеме поможет теория когнитивного диссонанса, предложенная Л.Фестингером.
Часто подразумевается и иногда даже отмечается, что индивид стремится к внутреннему соответствию. К примеру, его мнения и установки имеют тенденцию группироваться во внутренне последовательные единства. Несомненно, можно обнаружить исключения. Иной человек считает, что армяне или евреи ничем не хуже русских, но не желает, чтобы кто-либо из них жил по соседству с ним; или некто считает, что маленький ребенок должен быть тихим и незаметным, и в то же время весьма доволен, когда его ребенок агрессивно захватывает внимание его взрослых гостей.
Что же можно сказать о таких исключениях? Лишь в редких случаях, если не сказать больше, они для самого человека психологически выступают как несоответствие. Обычно делаются более или менее успешные попытки логически обосновывать несоответствие. Так, например, человек, который продолжает курить, зная, что это вредно для его здоровья, может в то же время считать:
а) куренье доставляет удовольствие;
б) вероятность ухудшения здоровья не уж и столь велика;
в) невозможно избежать всех опастностей;
г) возможно, что, когда он бросит курить, он прибавит в весе,
что столь же плохо для его здоровья.
Но людям не всегда удается оправдать или объяснить такое несоответствие. Тогда несоответствие просто продолжает существовать. При таких обстоятельствах, т. е. при наличии несоответствия, существует психологический дискомфорт.
Основными гипотезами, выдвигаемыми Фестингером, являются следующие[2]:
1. Существование диссонанса, являясь психологически дискомфортным, заставляет человека пытаться уменьшить диссонанс и добиться консонанса.
2. Когда существует диссонанс, человек, помимо того, что он пытается его уменьшить, активно избегает ситуаций и информации, которые, по-видимому, ведут к возрастанию диссонанса.
Коротко говоря, диссонанс возникает, когда люди обнаруживают, что делают что-то несоответствующее тому, что они знают, или имеют мнение, которое не согласуется с другими мнениями, которых они придерживаются. Рассмотрим две более общие ситуации, в которых может возникнуть диссонанс.
1. Могут произойти новые события или человеку может стать
известной новая информация, что создает, по крайней мере, временный диссонанс с существующим знанием, мнением или когницией
относительно поведения.
2. Даже в отсутствии новых, непредвиденных событий или
информации существование диссонанса, несомненно, есть повседневное явление. Весьма немногие вещи являются полностью черными или полностью белыми, очень немногие ситуации настолько ясны, чтобы мнений и модели поведения людей в различных ситуациях не являлись бы в некоторой степени смесью противоречий. Итак, существует весьма широкий диапазон ситуаций, в которых диссонанс почти неизбежен. Но нам остается рассмотреть обстоятельства, при которых диссонанс, возникнув однажды, продолжает существовать. То есть, при каких условиях диссонанс не является лишь мимолетным явлением? Если вышеизложенные гипотезы соответствуют действительности, то вместе с возникновением диссонанса будет появляться стремление уменьшить его. Для ответа на этот вопрос необходимо вначале кратко рассмотреть возможные способы уменьшения диссонанса.
Но естественно существуют способы уменьшения диссонанса. Проанализируем их, используя в качестве иллюстрации пример заядлого курильщика, который узнал, что куренье вредно для его здоровья. Он может получить эту информацию из газеты или журнала, от друзей или даже от какого-нибудь врача. Это знание, несомненно, диссонирует с когницией, что он продолжает курить. Чего же можно ожидать от данного человека в подобной ситуации?
1. Он может просто изменить свою когницию о своем поведении,
изменив свои действия, а именно он может бросить курить.
2. Он может изменить свое «знание» о последствиях курения.
Другими словами, «когда существует недостаток последовательности и гармонии, мы испытываем когнитивный диссонанс. […] …его существование заставляет нас ощущать дискомфорт, и мы ведем себя чрезвычайно активно, чтобы восстановить гармонию, совершая некоторые корректировки наших верований, чувств, поведения, или всех трех»[3].
В ситуации использования дисфункциональных программ деятельности, возникших в рамках не эффективных более мифов, происходит подобная ситуация. До использования определенной, выбранной для дальнейшего использования, программы деятельности человек достаточно сильно уверен в ее истинности, по причине веры в тот или иной миф. Наличие данной программы позволяет ему считать себя эффективным и как следствие конкурентоспособным. Но после использования данной программы когниция о собственной состоятельности вступает в противоречие с когницией о неверности принятой на вооружение программы. Если это ничего не значащая, маловажная программа (например, особый способ пить кофе), она может быть отвергнута как неверная, так как когниция о собственной состоятельности практически не пострадает, в случае же некой основополагающей программы, признание ее неэффективности разрушается или, по крайней мере, чрезвычайно сильно пострадает и когниция о собственной состоятельности. Как итог – пересмотр знания о причинах неэффективности программы. Виновными в том, что выбранная стратегия поведения не принесла должного результата в лучшем случае становится сам человек: он что-то не до конца понял или не так исполнил, либо же ему пока еще не хватает мастерства для ее использования, но когда он устранит данные недостатки в себе все наверняка удастся. В худшем же – окружающие люди: это они виноваты в его неудачах, он делает все правильно и как лучше, окружающие же не понимают его благих намерений, а возможно даже специально саботируют его деятельность. Данные два вида достижения консонанса могут следовать друг за другом, как этапы самооправдания, в таком случае злоба на окружающих еще сильнее, ведь ему пришлось работать над собой, затратить большое количество усилий на «тренировки», но все разбивается из-за глупости, некомпетентности и недружелюбия окружающих.
В качестве примера можно рассмотреть созданный современными кинофильмами мифологический образ привлекательной, самостоятельной и независимой женщины.
В современном кино без труда фиксируется тенденция к эротизации героев и содержания. Если раньше поцелуй, скрываемый финальными титрами, уже вызывал у зрителя легкий трепет, то сегодня даже фильмы созданные для детей 12-14 лет переполнены эротичными женскими образами. Можно сказать даже больше, в современном молодежном кинематографе символический код проститутки становится кодом привлекательной эмансипированной женщины, причем как в плане одежды, так и в плане поведения. Молодая девушка, желая понравится потенциальным партнерам, также как и героиня фильма, начинает преподносить себя, используя данный код, причем для нее он не имеет никаких коннотаций, с ранее присущими ему смыслами. Она уверена, что, следуя данной программе, выглядит в глазах молодых людей если не леди, то, по крайней мере, умной, сильной и самостоятельной. Большая же часть молодых людей продолжают воспринимать данный код как способ призыва партнера для разового полового контакта. Причем подобное декодирование происходит как на сознательном, так и на бессознательном уровнях, в связи с тем, что архетипический образ неразборчивой в половых связях женщины закреплялся веками и никак не может быть изменен за несколько десятилетий.
Как результат, девушка не просто шокирована обращением с собой, а глубоко оскорблена им. Ее никто даже не пытается понять, заглянуть в ее богатый внутренний мир, практически все мужчины сосредотачиваются лишь на ее внешних, физиологических характеристиках. Логичным было бы сделать вывод о том, что, скорее всего, она просто неверно себя репрезентирует, причем выбирая для этого не совсем правильные места. Но подобный ход мысли вызывает суждение о том, что она проявила себя глупо и сама виновата в произошедшем, она не смогла выглядеть и вести себя достойно, вместо этого, уподобившись классическому образу проституток, что бесспорно приходит в противоречие с ее самомнением и самоощущением. Как результат, для погашения возникающего диссонанса возникает новая когниция: все мужчины – похотливые животные, желающие лишь секса, и неспособные по достоинству оценить на самом деле привлекательную, умную, сильную и самостоятельную женщину.
«Возможно, что эти недостатки в размышлениях человека могли бы быть уменьшены, если бы изменилось убеждение, что «я являюсь центром вселенной». Возможно, в культуре, которая не так сильно ценит индивидуальность, эти ошибки в размышлениях не настолько распространены. […] Пока, однако, когнитивный диссонанс остается мощным и опасным явлением в царстве принятия решения»[4].

Литература:

1. Лосев А.Ф. Миф – Число – Сущность. – М.: Мысль, 1995. – С. 6.
2. Фестингер Л. Введение в теорию диссонанса // Современная зарубежная социальная психология: Тексты. – М.: Изд-во Московского ун-та, 1984. – С. 98.
3. How attitudes become changed. Cognitive dissonance // http://bcornet.homestead.com/files/cognitiv.htm
4. Louie A.J. The role of cognitive dissonance in decision making // http://www.yetiarts.com/aaron/science/cogdiss.shtml

Николай Зверев. Когнитивный диссонанс как психологическое основание устойчивости социальных мифов // Бренное и вечное: политические и социокультурные сценарии
Б87 современного мифа: Материалы Всерос. науч. конф. 11-12 октября 2005 г. / НовГУ им. Ярослава Мудрого. Великий Новгород, 2005. 265 с.90-95