Главная страница.

Виктория Мамонова. Метаморфозы национальных культур в условиях глобализации

Глобализация в пространстве культурных миров инициирует культурогенетический процесс, являющийся интеграционным по своему характеру. Множество национальных и этнонациональных культур, вовлеченных в глобальную трансформацию социокультурного пространства, вынуждены определить свою позицию в отношении принятия или, напротив, непринятия глобального вызова и, соответственно, формирования новых способов адаптации к миру, «стягивающемуся» континуально. Массовое распространение коммуникационных технологий значительно сокращает время взаимодействия культур, предоставляя возможность презентации для множества этнических культур, ранее пребывавших на периферии региональных культур или цивилизаций, доминировавших в мировом развитии. Возникает так называемая транскультура - культура, формирующаяся в процессе коммуникации локальных культур в виртуальном пространстве и представляющая собой калейдоскоп из национальных, региональных культур. Транскультура подразумевает персональный выбор культурной идентичности, возможность сознательного отказа от собственной, базовой культуры, что, по сути, является размыванием национальной и культурной идентичности1. Иначе – глобализация, нивелирующая экономические преграды, создает социальные пространства, превосходящие границы национальных государств. Роль национального государства как образования, монополизирующего способы принятия и внедрения законов на контролируемой им территории и консолидации населения посредством политических, социальных, культурных, экономических и др. стратегий, в глобализирующемся мире минимализируется. К. Омаэ констатирует конец национального государства с интенсификацией глобализационного вектора развития2. Однако, необходимо отметить, что первыми идею «нации» как «естественную» форму интеграции сообщества под вопрос поставили конструктивисты, усомнившись в нации как исторически сформировавшемся этнонациональном образовании. Адепт конструктивистского направления Б. Андерсон определил нацию как культурный артефакт, «воображенное политическое сообщество», отличающееся от другого по стилю, в котором оно воображается3. Нация – сложный этносоциальный организм, а, если речь идет о современных нациях, пожалуй, социокультурный организм. Четкие границы в данном случае обозначить проблематично. Рождение «наций», «национализма» в Западной Европе датируется XVIII в.; большинство же народов России статус «нация» получили лишь в 20-30 гг. ХХ в., во многом благодаря политике советской власти, рекрутировавшей в свои ряды приверженцев новой идеологии. О том, каким образом наделялись бывшие этносы новым статусом, каков был критерий определения границ новоявленных автономных республик в пределах СССР, насколько эффективной оказалась политика «удержания» и «поощрения» волн этнического самосознания, свидетельствует, например, иерархия северокавказских национальных автономий, сложившаяся к середине 20-х гг. ХХ в., которая обнаруживает последствия политического фиаско в национальном вопросе до настоящего времени. Нациями преждевременно стали называться народы, интеграция в которых происходила не по социальному, а по этническому признаку. А. И. Куропятник, характеризуя разницу между способами становления национальных государств в Западной и Восточной Европе, резюмирует: «…возникновение национальных государств в Южной и Восточной Европе по западноевропейскому образцу, где политика внутренней гомогенизации населения достигла успехов прежде, чем возникло национальное государство в его современном понимании, стало основной причиной последующей этнической конфликтности и нестабильности»1. Стадия постнационального развития, в которую вступили станы «первого мира» значительно смягчает переход от национального пространства к глобальному. Необходимо, тем не менее, уточнить одно немаловажное обстоятельство: глобализация в том виде, в каком она существует на настоящий момент, обнаруживает национальные, имперские интересы стран-лидеров глобализационного процесса. Нации, где этнический компонент является одним из основных факторов интеграции сообщества, в глобализацию «идут с неудовольствием»; для них глобализация - не только качественное изменение отношений в оппозиции «мы - они», но и трансформация экономической, политической и социальной инфраструктур. Однако в большей степени глобализация воспринимается как тенденция унификации ценностно-смысловых основ культуры за счет гомогенизации ее материальной сферы. Диффузия, распространение культурных форм и стандартов стран, «опрокинутых вовне», вызывает тревогу в силу того, что «унифицируется технология представления художественного материала»4, что ведет и к упразднению содержания транслируемого сообщения. Для большинства современных национальных культур «проверкой на прочность» является именно модернизация в сфере материальной культуры.
История национальной культуры непосредственно связана с письменной историей и формированием, соответственно, национальной памяти, идентичности, самосознания – приемов и механизмов сплочения людей в сообщество. История национальной мыслительной традиции, или история исторической мысли, детерминирована социально-политическим контекстом; «ответ» на социальный заказ в данном случае представляется одновременно способом его формирования и направления, становления стиля, «по которому данное сообщество воображается». Вторая половина ХХ в., эпоха постмодерна, характеризуется «недоверием в отношении метарассказов». Внимание с героических историй переносится на «микроисторию», историю повседневности. Ностальгическое обращение к прошлому продиктовано поиском опоры: прошлое становится самоценным в силу того, что кризисные ситуации, имевшие место быть ранее, уже исчерпаны. Одноактность, пребывание в неопределенном настоящем становится, таким образом, симптомом «общества рисков» - с одной стороны. С другой – почти полное отсутствие практики исторических обобщений: представление об общем складывается из конкретизации частностей, компонентов его составляющих, что неизбежно вызывает появление и легитимацию многообразных способов интерпретации, сборки, конструирования культурного и исторического опыта нации. Идея «нации» начинает функционировать как стратегия сплочения гетерогенных по своему составу сообществ в границах одного государства, которая предполагает обращение к социально-культурным механизмам снятия субэтнических противоречий. Нация начинает мыслиться и создаваться как социально-политический проект. В условиях над-, транснационализации нации с высокой степенью этнической дифференциации в перспективе могут распасться: «Если государства (и межгосударственная система) начинают рассматриваться как теряющие эффективность, куда же люди обратятся за защитой? Ответ уже ясен – к «группам». Эти группы могут быть обозначены множеством этикеток (маркеров)… Новое – в степени, в которой такие группы рассматриваются как альтернатива «гражданству»1, - считает И. Валлерстайн, анализируя последствия транснационализации и глобализации. Снятие этих внутренних противоречий в поликультурном обществе видится в реализации модели мультикультурализма, рассматривающей возможность «интеграции без ассимиляции» гетерогенных по своему этническому, конфессиональному составу сообществ в пределах одного государства. Вопрос в том, насколько американский опыт может быть востребован и повторен другими национальными государствами…
Свидетельствуют ли трансформации локальных культур, интенсифицированные глобализацией, что у национальных или региональных культур нет иной альтернативы, кроме растворения в глобальной монокультуре или локализации? Н. Стивенсон настаивает на усилении роли нации, национальной культуры в глобализирующемся мире: «Нация остается местом, где организация пространства (законное использование силы в определенной зоне) и времени (коллективная память) скреплены друг с другом»5. Глобальная культура, или над-, транскультура, культура, надстраивающаяся над локальными культурами, не апеллирует к коллективной исторической памяти, поэтому не может служить инструментом консолидации даже для своих представителей, вполне искренне разделяющих ее формирующиеся нормативы и, тем не менее, в стереотипах мышления, эмоциях остающихся приверженцами своих культур. Трансформация национальных культур в условиях глобализационных изменений представляется очередным цивилизационным, шире - историческим витком, наиболее явно обнаружившим взаимозависимость различных культурных миров благодаря развитию информационных технологий.

Литература:

1. См. Эпштейн М. От многокультурия – к транскультуре. // Вестник российского философского общества, 2003, № 3. – С. 110-114.
2. См. Омаэ К. Конец национального государства: становление региональных экономик. / Глобализация: Контуры ХXI века. Реф. сб. Отв. ред. П.В. Малиновский. В 3-х ч. Ч. 1. – М., 2002. – 211-220.
3. Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространения национализма. – М.: «КАНОН – пресс - Ц», «Кучково поле», 2001. – С. 29, 31.
4. Куропятник А.И. Мультикультурализм, нация, идентичность (перспективы мультикультурального развития России). // Глобализация и культура: аналитический подход. Сб. науч. материалов. – СПб.: Янус, 2003. - С. 133.
5. Андрианова Т.В. Геополитика и культура: Аналитический обзор. – М.: Тип. ИНИОН РАН, 2001. – С. 75.
6. Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире. – СПб.: Университетская книга, 2001. – С.366.
7. Стивенсон Н. Глобализация, национальные культуры и культурное гражданство. / Глобализация: Контуры XXI века… Ч. 3. – С. 8-9.

Виктория Мамонова. Метаморфозы национальных культур в условиях глобализации // Бренное и вечное: политические и социокультурные сценарии
Б87 современного мифа: Материалы Всерос. науч. конф. 11-12 октября 2005 г. / НовГУ им. Ярослава Мудрого. Великий Новгород, 2005. 265 с.151-155