Главная страница.

ЛИБЕРАЛЬНАЯ ДЕМОКРАТИЯ КАК ТОТАЛИТАРНАЯ ПЛУТОКРАТИЯ

Несмотря на то, что понятие демократия связано с античной Грецией, истина все-таки в том, что само понятие намного моложе и непосредственно связано с сегодняшней Европой. Либеральная демократия – прямой продукт французской революции 1789, выработанный для защиты капитализма, или же корпоративного (нового) мирового порядка. Такую демократию от античной отличают почти все компоненты, составляющие саму суть понятия, оставляя неизменным только имя. Мы могли бы сказать, что демократия, как и «предсказывал» Платон, превратилась в тиранию или же в «вооруженную ложь».[6]
Сам термин – демократия - составлен из двух древнегреческих слов: демос - народ, и кратеин - власть, владеть. Прежде всего, пристальное внимание нужно посвятить слову демос, вернее его переводу. В Ветхом завете есть три разных слова, которые обозначают народ, и каждое из них имеет свое значение.
Первое слово - этнос, обозначало народ, имеющий свою культуру, обычаи, традиции.... но не имеющий веру. Второе слово – демос, характеризовало народ, имеющий свою культуру, обычаи, традиции, но который отрекся Бога. Третье слово – лаос, обозначало народ, имеющий свою культуру, обычаи, традиции, но и имеющий веру, в данном случае христианскую (т.е. Новый Израиль).
Из этого следует вывод, что демократия означает власть безбожников, а не целого народа. О том, что это толкование верно вам скажет любой «правдивый» демократ, поскольку отход от Бога, секуляризация общества – это то, чем гордится демократия.
Демократия как одно из лиц тоталитаризма не была единым продуктом Французской революции. У нее было два родных брата – коммунизм и фашизм. Все три продукта, хотя и отличаются номинально, представляют собой почти идентичные виды управления, созданные для более легкого контроля подданных. Сопровождает данные виды управления искусственное деление на левое (либеральное) и правое (ограниченный консерватизм) крыло. Левое крыло стремится, иногда экстренно, отделиться от старой системы, а «консерваторы» пытаются сгладить столкновения.
Такое деление имело смысл вплоть до конца XIX века, когда между представителями правого крыла появились настоящие революционеры. Как говорил Александр Дугин: «В отличие от обычных правых, «консервативные революционеры» не отрицали существование глубокого кризиса политических и общественных движений в Европе, и не считали безусловными все ценности дореволюционного строя. Напротив, они утверждали, что этот кризис не только продукт внешнего, постороннего влияния (ведущего происхождение от антихристианских, антимонархических и антиевропейских сил, которых часто называют «масонство» или «парамасонство»). Между тем, сходство с левым крылом в оценке кризисного положения дел в предреволюционном порядке никак не являет собой единодушие в определении положительной ориентации, дающей возможность преодолеть этот кризис. И в то время как левое крыло стремится к радикализации тезисов о Свободе, Равенстве, Братстве, «консервативные революционеры» стоят на абсолютно другой позиции, стремясь вернуться к порядку, который предшествовал не только революции, но и времени, когда начались изменения, приведшие к ней.»[2]
Такое положение, очевидно, начало угрожать власти, поэтому она решила радикально сблизить правое и левое крыло. Кульминация данного процесса приходится на период второй мировой войны, когда правое крыло практически перестало существовать как серьезная политическая сила.
Далее (во времена холодной войны) за власть боролись две фракции левого крыла, а именно – либеральные демократы и коммунисты (социалисты). В начале девяностых годов прошлого века, коммунизм перестал быть актуальным и в 21 век мир вошел в только с одним политическим направлением – демократическим.
Борьба против демократии, организованная или индивидуальная кажется невозможной именно потому, что около демократии создан миф, представляющий ее как универсальный рецепт гражданского согласия.
Сам термин демократия и строй, который он представляет не предлагают какое-либо универсальное решение. Демократия, теоретически, должна предполагать наличие выбора, что подразумевает признание о существовании различий. Сегодняшнее же демократия как система уничтожает саму себя, поэтому неизбежен неутешительный вывод – демократии больше нет, остался лишь миф о демократии.
Но и этот миф, называемый демократия, который управляет миром, имеет многочисленные недостатки, которые его «обесценивают» как универсальное средство решения общественных проблем. Если взять во внимание тот факт, что не все общества возникли на одинаковых фундаментах, а ни в одних и тех же условиях, то логично, что их невозможно унифицировать, уравнять.
Если определенное растение из Австралии скрестить с его европейским собратом, то возможно, что оно и даст плод, но плод этот будет иметь другой вкус. Почему же тогда мы ожидаем, что демократия, рожденная в западной Европе и модифицированная в Америке, будет иметь одинаковые результаты, в России, например, стране, имеющий свой тысячелетний строй и специфическую геополитическую структуру?
Англосаксонские страны, такие как Великобритания и США могут свою государственность основывать на принципах демократии и многопартийного парламентаризма, поскольку их общества и возникли в таких условиях. Именно они и взрастили демократию, причем сами они не следуют тем принципам, которые сегодня диктуют миру.
Великобритания и США свою государственность основывают на двухпартийной системе, причем разница между партиями незначительна и скорее похожа на разницу между пепси-колой и кока-колой. С другой стороны, страны, такие как Сербия, которым демократия силой навязана, и которые намного меньше этих двух стран, насчитывают 350 различных партий. Этот факт демократы объясняют варварством и инфантильностью таких стран, забывая, что в этих странах сотни лет до создания демократической системы, существовали общества, которые имели сильный государственный аппарат и прекрасно функционировали. Поэтому множественность партий, наоборот, показатель не варварства государства, а нестабильности и искусственности навязанной им демократической системы.
Страны, которые геополитически не принадлежат ни Востоку, ни Западу, а которые имеют длинную историю государственного развития, скорее создадут нормальное общество, если будут следовать привычным для себя, естественным законам. Это значит, что для некоторых стран (а для некоторых – нет), наиболее естественным является органичный порядок создания общества. Такой порядок означает и уничтожение искусственного деления общества на политические партии, и введение статусного деления общества. Такой органический порядок представляет собой систему, где все органически связано и, также как человеческое тело, реагирует, координировано, слажено, соборно, иерархически, равномерно и... праведно.
Государственно-сильные народы, к которым мы относим и славян, веками свои общественные системы формировали с учетом Божественного закона, организующего порядок на земле. Это значит, что никогда не имели закрытую кастовую систему, не имели ни эгалитарную (гражданскую) систему «демократичности», а статусную систему, в которой успех или неудача, зависели во многом от сил и умения отдельной личности. Такая система позволяла развить положительный взгляд на мир, где и речи не могло быть о какой-либо дискриминации, потому что телу также нужна рука, как и нога, оно также нуждается в глазах, как и в ушах. Глобальная же демократизация носит в себе отрицательный взгляд на мир, поскольку основывается на принципе толеранции, т.е. заставляет человека признать своим то, что ему чуждо. То же, что не дозволено, например, конкурентная система общества, не подлежит толеранции и уничтожается, что идеологию демократии делает тоталитарной.
Демократическая идея эгалитаризма (гражданского общества) в теории означает, что все люди имеют равные права, но в практике, дело обстоит не совсем так. Во время Французской революции масса людей ринулась бороться за равенство, не подозревая, что на самом деле не отстаивает свои права, а уничтожает все статусные различия, сводя всех к серой массе, пребывающей на социальном дне, которой управляет небольшая группа богатых. Так, что демократия лишь маска, скрывающая плутократию, которая и является ее истинной сутью.
Такая система привела к тому, что сегодня пара портных с большим правом рассуждают о способе ведения боя, чем один генерал. В таких условиях смешно надеяться на положительный результат битвы, и демократическая масса «портных» потерпит поражение, несмотря на весь талант «генералов». Поражение неизбежно для всех. Подобная уравниловка противоречит всем естественным законам, где соблюдается принцип иерархии, поэтому мы никогда не увидим воочию, что два зайца будут сильнее одного тигра.
Вывод напрашивается сам собой – для жизнедеятельности различных обществ требуется и существование различных общественных систем, которые бы и представляли условие для гражданского согласия. Навязывание демократии является тоталитарным империализмом, а единственная глобальная система, которая бы дала возможность осуществить общее гражданское согласие, одинаковое для всех на планете – обычный миф.

Литература:

1. Велимировић Св. Н. Српском народу кроз тамнички прозор: Православна црквена општина. ЛИНЦ, Линц- Аустрија, 2000
2. Дугин A.Кратка идеологија трeћег пута // www.komentar.co.yu
3. Крстић Н. Православље и демократија // www.czipm.org
4. Љотић Д. Закони живота, Аспровалта, 2004.
5. Московски Св. Филарет. О богоустановљености монархијске државе. ОБРАЗ 1-2, Београд1996.
6. Поповић, М. О филозофији права код Срба, Службени Гласник, Београд, 2000.

Неманя Мрдженович. Либеральная демократия как
тоталитарная плутократия // Бренное и вечное: политические и социокультурные сценарии
Б87 современного мифа: Материалы Всерос. науч. конф. 11-12 октября 2005 г. / НовГУ им. Ярослава Мудрого. Великий Новгород, 2005. 265 с.