Главная страница.

Продолжение

«Повседневная жизнь, по Гидденсу, подразумевает наличие системы онтологической безопасности, выражающей независимость (автономность) контроля за действиями человека в рамках предсказуемого хода событий. Психологические истоки онтологической безопасности следует искать в базисных механизмах контроля тревожности… - иерархически упорядоченных компонентах личности» [1, C.100]. Чувство доверия составляет наиболее глубокий элемент этой системы. Обоюдный характер доверия взаимодействующих людей обеспечивают такие «механизмы защиты», как вежливость, тактичность и т.д., которые в свою очередь поддерживаются широким диапазоном навыков, используемых субъектами деятельности в процессе производства и воспроизводства социального взаимодействия. Подобные навыки базируются в первую очередь на системе нормативно регламентированного контроля элементов телодвижений или выражений. Так, к примеру, одетые в юбки женщины не могут не следить за соблюдением принятого в западных обществах правила сидеть, сдвинув ноги, а также за множеством других телодвижение и жестов, о которых уже частично велась речь ранее. Тем самым они обеспечивают себе «имидж квалифицированного субъекта деятельности» [1, C.13]. Стремление индивидов соответствовать этому имиджу гораздо больше, чем это может казаться на первый взгляд. Исследуя повседневные взаимодействия, И Гофман обратил внимание на этот парадоксальный феномен и пришел к выводу, «что способ, которым индивид может передать минимальное (хотя и значимое) количество информации о себе, заключатся в том, чтобы соответствовать и вести себя так, как того ожидают от людей его круга» [1, C.137]. Данный вывод, рассмотренный в гендерной перспективе, означает добровольное, а порой полное энтузиазма признание женщинами своего подчиненного положения. Женщины проникаются андроцентристским видением мира и самих себя и начинают воспринимать себя и других женщин как менее ценные существа.
Следование общепринятым практикам или рутине – одно из важнейших условий психологического комфорта индивида. Весомые аргументы для обоснования своей позиции Э. Гидденс заимствует у Г. Гарфинкеля, основателя этнометодологии. «Эксперименты на доверие» Г. Гарфинкеля выявили однообразие и повторяемость действий, воспроизводимых в одинаковой манере день за днем, отклонение от которых неизбежно вело к нарушению чувства онтологической безопасности субъектов . Таким образом, «условности и традиции повседневной социальной жизни оказываются, как обоснованно утверждает Э. Гидденс, фундаментальным каркасом социальной жизни, играют первостепенную роль в деле «укрощения» или обуздания источников подсознательной напряженности, которые в противном случае полностью поработили бы нас»» [1, C.19]. Следовательно, система онтологической безопасности основывается на общепринятых практиках или рутине. В свете сказанного становится очевидным та огромная власть социальной инерции, традиционализма социальной жизни, пронизанной традиционными стереотипами и установками. Не этим ли объясняется необыкновенная живучесть традиционных представлений о женщине как матери и домохозяйке, о мужчине как работнике и кормильце и многих других сексистских мифологем? Где же тогда искать выход? В сфере сознания, как это предлагает Т. Заславская [2, C.13] ? Несомненно, с предложением Т. Заславской можно согласиться, но лишь с одной оговоркой, что понимание «сознания» будет производным от процессуальной концепции сознания.
В современной социальной теории многие исследователи придерживаются процессуального подхода к пониманию сознания, согласно которому сознание не существует вне и помимо предметно-практической деятельности людей. В число этих теоретиков входит также и Э. Гидденс [1, C.95-100]. Гидденс предлагает различать сознание как чувственное восприятие, которое рассматривается как то, что субъекты делают, т.е. как часть их активности в пространстве и времени; и память как конструирование сознания во времени и вспоминание как способ повторения прошлых опытов в фокусе непрерывной целостности человеческой деятельности. Пытаясь охарактеризовать специфику памяти и вспоминания, Гидденс отмечает: «Если память соотносится со свойственной человеческому опыту властью над временем, то дискурсивное и практическое сознание касается психологических механизмов вспоминания, используемых в контекстах деятельности. Дискурсивное сознание связано с теми формами вспоминания, которые возможно выразить вербально. Практическое сознание включает вспоминания, к которым субъект имеет доступ в процессе действия, не будучи способным выразить то, что он или она таким образом «знают» [1, C.98]. Основная масса знаний, которой руководствуются индивиды в своих повседневных практиках, по убеждению, Э. Гидденса, носит скорее практический, нежели теоретический характер [1, C.65].
Знания деятелей, как уже говорилось, включает знание социальных условностей и правил поведения в процессе повседневной деятельности. Правила социальной жизни в интерпретации Гидденса – это способы или обобщенные процедуры, используемые в процессе установления/воспроизводства социальных практик. Регулярно воспроизводящиеся «наборы» правил и ресурсов, существующих вне времени и пространства и проявляющихся в памяти индивидов в виде «отпечатков» социальной практики, Гидденс называет структурой [1, C.69]. Структура способствует производству/воспроизводству социальных институтов. Следовательно, через структуры, а также структуральные свойства на человеческую деятельность влияют различные виды ограничений.
Сами структуры и институты являются одновременно условием и следствием практик, организованных в непрерывной последовательности повседневной жизни. В процессе человеческой деятельности у акторов формируются знания форм жизни, которые в свою очередь отражаются в ней. Применительно к предмету предпринятого здесь исследования, это значит, что знание форм гендерно симметричной жизни нельзя привить только с помощью просветительских усилий в области гендерного образования каким бы продвинутым оно ни было. Нельзя их насадить сверху, прибегнув к их юридической кодификации. Принятые в России многочисленные указы и постановления о повышении роли женщин в обществе, не оказали сколько-нибудь заметного влияния на изменение ситуации. До сих пор в обществе, да и среди профессиональных социальных аналитиков сильны иллюзии относительно действенности подобных мер. Э. Гидденс резко критически оценивает тех, кто убежден, «что более абстрактные правила – например, кодифицированные законы – оказывают большее влияние на процесс структурирования социальной деятельности. Мы считаем, однако, - отмечает он, - что многие на первый взгляд тривиальные процедуры повседневности воздействуют на социальное поведение гораздо сильнее и глубже…Большинство правил, включенных в процесс производства и воспроизводства социальных практик, усваиваются акторами только на внутреннем уровне: иными словами, субъекты деятельности знают, как им «следует себя вести» [1, C.66]. Следовательно, усилия по повышению роли женщин в обществе могут дать ощутимый эффект, если наряду с инициативами системы образования и юриспруденции будут предприняты попытки по реформированию тривиальных повседневных гендерных практик и практического сознания гендерных субъектов. Возможно, новый опыт нужно больше пропагандировать через социальную рекламу и искусство в СМИ. Возможно, больше содействовать субъектам новых гендерных практик. «Только признав, что изменения в обществе могут совершить только те, кто каждой клеточкой своего тела чувствуют и сознают, почему эти изменения необходимы, сможем мы, по словам М. Мид, с которыми полностью солидаризируется и автор доклада, вышколить свои сердца, научить их терпению, чтобы строить верно и прочно, зная, что цивилизацию создают живые люди» [5, C.350].

Литература.

1. Гидденс Э. Устроение общества: Очерк теории структурации. М.: Академический Проект, 2003.
2. Заславская Т. Социальная структура современного российского общества // Общественные науки и современность, 1997, № 2.
3. История женщин на Западе. Т. 1. СПб.: Алетейя, 2005.
4. Комментарий, 23.05.2006: М.М. Прусак // www.velikiynovgorod.ru/
5. Мид М. Мужское и женское: Исследование полового вопроса в меняющемся мире. М.: РОССПЭН, 2004.
6. Сокулер З.А. Бурдье П. Гегемония мужчин.Bourdieu P. La domination masculine. P.: Seuil, 1998 // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Серия 11. Социология. РЖ, 2002, № 1.

Наталья Завершинская. Теория структурации Э.Гидденса как методологическая основа демифологизации образов гендерных субъектов в социальном пространстве // символические парадигмы модернизации культурного пространства: Материалы Всерос. науч. конф. 10-11 октября 2006 г. / НовГУ им. Ярослава Мудрого. Великий Новгород, 2006. С.58-65.