Главная страница.

Игорь Ильин. Феномен правового скептицизма в России

Решение проблемы негативного отношения к юридическому праву в России связывают часто с особенностями какой-либо исторической эпохи [8]. Таким образом, названная специфика русского сознания выглядит как стереотипное представление, которое может быть изменено. С другой стороны, по мнению ряда ученых, сложившейся когда-то национальный менталитет или нравственно-психологический уклад является доминирующим началом во всех общественно важных сферах жизни и сохраняется неизменным по своему качеству, хранит в себе все основные признаки, несмотря на любые исторические изменения [3]. Если в основе негативной этики права лежит извечная русскость, то названная проблема уже оказывается неразрешимой и доказательство ее неразрешимости будет считаться своеобразным решением.
Юридическая несостоятельность или принципиальная невозможность подойти к развитому юридически-правовому сознанию не может однозначно рассматриваться ни как критерий культурной отсталости ни как непреодолимое препятствие для складывания нормального мироустройства. Пример Японии и ряда других стран показывает, что существует альтернатива юридическому праву именно как основному социальному регулятору. В Японии такую роль выполняют так называемые гири, то есть традиции и обычаи. Названное фактическое положение вещей позволяет некоторым исследователям сделать вывод, согласно которому: «Недоразвитость правосознания – не порок, если это свидетельствует о том, что в данном обществе основным регулятором человеческих отношений пока еще остается совесть» [2, C.399]. А если не свидетельствует? Если не существует в обществе при негативном отношении к юридическому праву этического к нему эквивалента? И как оправдано будет разводить развитое правовое сознание и представления нравственного мира человека? Например, в США юридическое право в сознании людей наделено харизматическими атрибутами. Строгое выполнение закона есть для американцев требование еще и морального совестливого порядка иначе ни о какой развитой правовой культуре существующей среди этих людей говорить бы не приходилось. В каком соотношении уже специфика внутреннего мира русского человека находиться с юридическим правом и, прежде всего, что представляет собой такая специфика?
Обращаясь к особенностям русского менталитета, многие исследователи стараются показать противоречивый характер его проявлений. В связи с этим утверждается необходимость многокачественного подхода, когда ряд характерных черт русской ментальности не знает какого-либо единого связывающего начала. Русский менталитет выдается как набор различных противоречивых качеств, помещенных тем не менее в одну нишу. Такой подход, как отмечает, например, современный исследователь В.К. Трофимов позволяет объяснить всю парадоксальность проявлений русской ментальности [9]. Однако, недостатком многокачественного подхода можно увидеть то, что, утверждая невозможность разрешить противоречивые проявления русской ментальности, мы не только делаем образ русского народа достаточно неопределенным, но и допускаем возможность отнести к нему какие угодно качества, поскольку принцип несовместимости в данном случае не работает. Понятие, включающее любое содержание, по сути, остается без содержания. Оно бессмысленно и аморфно.
Основанием всего русского менталитета можно видеть одно качество, через обращение к которому все проявления русской ментальности не будут уже выглядеть противоречивыми. Оставаясь противоречивыми в отношении друг друга, они, тем не менее, будут рассматриваться как необходимо сосуществующие. Одно явление по своему смысловому значению будет связано с другим опосредованно или благодаря единому центральному для обоих началу. Такой принцип опосредованности позволяет уйти от необходимости многокачественного подхода при объяснении характерных особенностей русской ментальности. Для примера рассмотрим следующее положение.
Русский народ известен проявлением своего свободолюбивого анархистского антигосударственного настроения. Не случайно главные во всем мире теоретики анархизма М.А. Бакунин и П.А. Кропоткин – русские. Как такой народ мог создать небывало могущественное государство, которое его же порой ставило в порабощенное состояние? На общенациональном уровне такое положение вещей является, пожалуй, одним из самых ключевых русских парадоксов. Вероятно, в таком случае нужно учесть, что тип совершенного человеческого общежития, лелеемый в русской душе никакое государство в принципе не приемлет. Стремление к безгосударственному человеческому общежитию, основанному на всеобщем братстве любви и свободе диктует русскому человеку его милосердное настроение, и оно же заставляет проявлять великое терпение, если от требований государства, какими бы жестокими и тяжелыми они не были, нельзя просто отвернуться. Уже давно подмечено, что русский в своих свободолюбивых помыслах направлен скорее не против ограничивающих его свободу государственных условий, а к тому, чтобы вовсе выйти за такие условия или вовсе покинуть условия государственной жизни. В таком настроении проявляется его милосердное, выходящее за рамки любого государства жаждущее всеобщего полюбовного соглашения союза миропонимание и мироощущение. Если без бунта за круг государственных требований выйти нельзя, тогда это же настроение заставляет его за исключением терпеть, проявлять великомученичество, какими бы тяжелыми государственные требования не были. Любовь к свободе и великотерпение покорность являются так совместимыми, а милосердие и есть центральное основное качество всего русского менталитета.
Последнее замечание может вызвать возражение с учетом современного положения вещей в нашем обществе. Но бесспорно, что Россия продолжает оставаться страной, в которой люди как граждане практически проповедуют терпимость. Милосердие как главенствующая этическая норма, обуславливает снисходительность, великое терпение, инертность, пассивность в человеческом поведении, что в условиях государственной жизни, в которой одни люди получают власть над другими людьми, будет приводить к тяжелым негативным последствиям. И это же качество помогает русским идти на великие жертвы ради достижения общего блага уже в экстремальных ситуациях и так побеждать. В свое время Н.А. Бердяев отметил, что чувство любви у русского человека развито выше справедливости. Действительно, если русского человека поставить в ситуацию, которая позволит ему почувствовать себя судьей, и он будет волен, наказать, поступая справедливо или простить, то, скорее всего он простит (примеры решений суда присяжных в нашей стране). Русская народная сказка рассказывает, как воскресшая царевна молит батюшку о прощении своих сестер душегубок. Это русская народная черта, потому что она выражена в русской народной сказке. Есть, конечно, и примеры жестоких расправ, учиняемых жертвами над своими обидчиками. Такое поведение русского человека можно то же отметить особо и оно имеет непосредственное отношение к рассматриваемой нами проблеме. К тому же решение замеченного противоречия будет еще одним аргументом в пользу единого основания всего настроения и содержания русской души отмеченного нами как милосердие.
Действительно, все разговоры о сострадательной душе русского человека можно поставит под сомнение, указывая на случающиеся факты мести, учиняемые потерпевшей стороной, которые по своему характеру выглядят по зверски жестокими. Но источником такого настроения является все то же милосердие или сострадание. Только на этот раз не к преступнику, а к его жертве. Жалость, разрывающая сердце может вызвать безмерный гнев к виновному и не иметь внутренних преград в таком своем проявлении. Известный отечественный исследователь нравственно-правовой проблематики Э.Ю. Соловьев сумел тонко подметить, что карательное неистовство коренится «в сострадании к потерпевшим» [7, C.124.]. Чрезмерно снисходительное отношение к преступнику и чрезмерная жестокость – это две стороны одной медали, то есть сострадания и милосердия. Обе стороны одинаково хорошо не подходят к категории юридической справедливости предполагающей равномерное воздаяние за содеянное, когда наказание выносится исходя из состава преступления.
Нужно отметить, что милосердие не только возвышается над справедливостью в русском человеке, но и определяет особое специфическое ее понимание не совместимое с юридическим. Если на Западе справедливость обязывает каждому воздавать по заслугам, то в России высшая справедливость есть принципиально равное ко всем отношение. Русский народ испокон веков практически проповедовал уравнительную справедливость. Понимание справедливости в русском народе решительно отличается от понимания справедливости на Западе. Одно и то же слово в различных духовно-культурных контекстах имеет различный смысл. Современный исследователь В. К. Трофимов, отмечая названную особенность русского миропонимания, пишет: «Обращаем внимание на то, что русский менталитет затруднительно понять без учета специфически национального понимания справедливости. Справедливость понималась народом как изначальное социальное равенство, коренящееся в экономическом равенстве по отношению к земле…Закреплению такого понимания справедливости в народном менталитете способствовал регулярно осуществлявшийся передел общинных земель в соответствии с количеством едоков в семье. Подобный порядок может показаться торжеством уравниловки» [9, C.194.].
Следующим качеством русского менталитета, вытекающим из милосердного настроения, является неприятие формализма. Милосердие предполагает склонность к взаимоотношениям доверительным полюбовным, что означает уже неприятие взаимоотношений между людьми договорных формальных. Формальные соглашения в России не любили купцы, которые, заключая договор о сделке, что называется, били по рукам, доверяясь партнером данному слову. Формализм презирали крестьяне никогда не признававшие юридических, формальных правил поведения, а руководствовавшие в своей жизни обычаями и традициями. Нелюбовь русских к формализму можно заметить уже просто по тому как мы общаемся. В России принято общение «по душам», то есть простота и правдивость в разговоре с собеседником. Делится личными переживаниями, иногда с первым встречным, такое поведение для нас норма. Оно импонирует иностранцам, приезжающим в Россию, на Родине которых люди стараются принципиально держать друг друга на дистанции. В частности, указывая на такой тип поведения русских, они говорят, что русский это не европеец. Неприятие формализма в общении имеет обратную сторону, которую можно охарактеризовать как хамство. Русские легко переходят с предмета спора на личность и склонны к открытому взаимоосуждению. Негативная сторона уже формального типа взаимоотношений заключается в равнодушии к судьбе ближнего, дефиците личного непосредственного общения. Как отмечает в своей книге А. Зиновьев, американцу приходится идти к своему психоаналитику, чтобы поговорить с ним по душам за деньги [4].