Главная страница.

Светлана Негруль. Мифологемы региональных элит и проблема развития

Идеологемы и мифологемы, являясь элементами системы ценностей, служат катализаторами компромисса элитных группировок. Задача данного исследования – проследить направленность изменений в ценностях, выявить мифологемы, декларируемые элитами, чтобы проанализировать импульсы к развитию или инерции, которые они задают .
Здесь понятие элита употребляется в субъектном смысле, в контексте влияния на социальное развитие, а критерии элитности связаны с понятиями процесса, альтернативы и возможности. Это «социальный субъект, члены которого оказывают влияние на характеристики социальных процессов, в результате этого превосходят других членов социальной системы» [1, C.31]. Роль региональных элит специфична: преломляя в своей деятельности федеральную политику, они более просты и однородны по структуре, чем элита федерального уровня, и в силу этого более маневренны и динамичны. В современных условиях элита формируется на стыке двух культур, что предполагает трансформацию культуры в целом и, как, следствие, изменение ориентаций элит. Данный факт определяет некоторую противоречивость восприятия элитами социальной реальности, которое складывается из стереотипов культуры советского времени, западноцентричных ценностей, чисто прагматических взглядов.
Динамика изменения мифологем элит раскрывается через дискурсный подход. Система ценностей данной общности оформляется первоначально в виде идеологем. Идеологема, по А. Нойберту, – это «лингвистический инвариант с социальной релевантностью, т.е. один и тот же термин имеет разную идеологическую релевантность в языке представителей социальных общностей» [2]. Идеологемы представляют собой обобщенные представления о совершенстве в различных сферах общественной жизни. Идеологемы могут включать в себя как рациональные элементы и «мифы», рационально не обоснованные, базирующиеся на верованиях и не осознаваемые субъектами, которые их разделяют. Мифологемы отражаются в клише и стереотипах.
В современных условиях происходит процесс взаимопереплетения различных идеологий, в ходе которого рождаются новые артикуляции и смысловые коннотации. Социальные субъекты постоянно переинтерпретируют, переосмысливают идеологические позиции в процессе взаимодействия с другими субъектами. В этом смысле общеразделяемые идеологемы выступают не в форме единой идеологии, а могут существовать как солидарные позиции между группами по некоторым ключевым вопросам, в то время как по другим проблемам возможны расхождения. Поэтому идеологии следует рассматривать как дискурсы.
Дискурс определяется как «миропонимание, выраженное в языке» [3, С. 76.]. Важным аспектом дискурса является представление о том, с помощью языка мы создаем представление о реальности, которое не просто отражает то, что в ней есть, но и конструирует ее.
Эмпирическое исследование идеологем и мифологем региональных элит проводилось методом дискурс-анализа текстов интервью и опубликованных источников. Зафиксировать динамику изменения общеразделяемых ценностей и идеологем, претерпевающих наиболее сильные изменения позволило выявление различных контекстов проявления дискурса, в каждом из которых проявилась различная степень гибкости переориентации региональных элит. Наименьшая гибкость проявилась в этатистском дискурсе, наибольшая – в прагматическом.
Дискурсивный анализ позволил выявить некоторые скрытые элементы идеологии, которые не осознаются самими элитами. Явно декларируемые либерально-демократическая направленность противоречат неявно проявляемым государственноцентричным мифологемам, которые оказались выявлены в специфичности построения фраз и номинации действий различных групп. Так, с одной стороны, явно артикулируется, что оппозицию нужно поддерживать, а, с другой стороны, при номинации оппозиционных действий используются языковые обороты «мешают проведению политики». В целом, мифологизированные образы оппозиции специфицируются двояко. Второй смысл: оппозиция как раздражитель, способствующий развитию. Показательно, что в этом случае оппозиционность описывается как противостояние личностей, которое воспринимается как «идейная оппозиционность». В дискурсе проявилось представление о том, что борьба личностей является основой общественного развития.
Наибольшую устойчивость в разноплановых дискурсах демонстрируют стереотипы власти как администрирования. Это прежде всего сакрализация власти, которая «должна быть вне критики». Ориентация на персоны является значимым элементом, артикулируется мифологема, что «если у власти будет другой человек, не удастся реализовать стратегию».
Мифологемы о патерналистских функциях власти не разрушаются, но становятся содержательнее и разностороннее. Неявные патерналистские ориентации элиты проявляются в том, что функции элиты трактуются не как «представительные» или «защитные» по отношению к другим слоям населения, а как распределительные и как функции «разъяснения» и популяризации демократических принципов. Однако одновременно артикулируется идеологема о сокращении роли государства. В то же время динамика языковых стереотипов показывает переход к использованию западной терминологии применительно к российским условиям: идентификация себя как элиты начинает приходить на смену властной самоидентификации. Введение самого понятия «элита» в лексикон означает, что самоидентификация базируется на новых основаниях, перерастая границы реализации власти как функции номенклатуры. Осознание элитности демонстрирует связь с ценностью социальной ответственности.
В настоящее время проблема социальной ответственности предстает в образах: «власть хочет от бизнеса, чтобы бизнес был социально ответственным»; «власть хочет от населения, чтобы человек умел продавать свой труд». Новая мифологема проявилась в вере, что можно совместить распределительные функции власти с обеспечением экономических свобод.
Отказ от понимания государства как источника всех благ, гаранта и защитника считается главным шагом перехода к современному обществу с развитой рыночной экономикой. При этом сохранение «традиционного» представления проявляется в преобладании «макрокатегорий» описания социальной действительности, таких как «органы государственной власти», «население», «стабильность в обществе», «рыночное пространство», «предприятия», при незначительном использовании языковых оборотов, предполагающих субъектную направленность. В этом смысле показательна репрезентация «гражданского общества». Оно специфицируется в образе следующей триады: «власть-бизнес-население», где четко прослеживается тенденция развития самостоятельности и инициативности при сохранении доминирующих функций власти. В данном случае не артикулируются представления о том, что основой гражданского общества являются индивидуальная свобода и частная инициатива.
Трансформацию претерпевают мифологемы о свободе. В частности это отказ от принципа равенства, на смену устойчивой мифологеме российской душевности постепенно приходит прагматизм и индивидуализм: «интересы человека должны ставиться во главу угла». Ценность свободы актуализируется и в аспекте «самореализации», стремления к духовному росту, совершенствованию в профессиональной деятельности. Пределы свободы ограничиваются профессиональной самореализацией, не окрашенной, однако, устойчивыми социально-политическими ценностями. Они зависят от доминирующего субъекта. В либерально-демократическом дискурсе свобода понимается как реализации прав, или приоритет личных интересов над общественными. Таким образом, исследование позволяет заключить, что путь к либеральным ценностям проходит не через принятие гражданско-правовых идеалов, а через принятие ценностей профессионального самоопределения и поддержки интересов экономических субъектов.
Мифологема государственной стабильности, сходная со значимой ценностью советского времени – порядком, понимается как отсутствие потрясений в обществе, а не достижение благополучия в отдельных общественных сферах. Стабильность принимает в дискурсах разные смысловые нюансы. Редким пока случаем является понимание законности как основы социальной стабильности. Главным является восприятие стабильности во власти, которая уже во вторую очередь обеспечивает стабильность в других сегментах общества, заботясь прежде всего об отсутствии негативных тенденций, чем о состоянии стабильного благополучия в каждом отдельном случае. Ценность стабильности в восприятии элит до сих пор сохраняется в виде поддержки высокой степени персонализации «властеотношений», которая и обеспечивает непрерывность процессов интеграции России в мировое пространство. Слабо проявилась идея о том, что какие-либо изменения во властных структурах могут повлиять на трансформацию в экономической, правовой или ментальной сферах для реализации инновационного пути развития, о котором в настоящее время заявляет ряд регионов. Эффективность деятельности региональных элит снижается за счет того, что они артикулируют достаточно узкий спектр идеологем, который накладывает ограничения на принятие возможных моделей развития региона.

Литература.

1. Endruweit G. Elite und Entwicklung: Theorie und Empirie zum Einfluss von Eliten auf Entwicklungsprozesse. Frankfurt-am-Main; Bern; New-York: Lang, 1996 (Europaische Hochschulschriffen: Reiche 22, Soziologie; Bd.118).
2. Neubert A. Zu Gegenstand and Grundbegriffen einer marksistisch-leninistischen Sociolinguistic. Halle, 1974.
3. Дискурс // Аберкромби Н., Хилл С., Тернер Б.С. Социологический словарь / Пер. с англ. Под ред. С.А. Ерофеева. Казань, 1997.

Светлана Негруль. Мифологемы региональных элит и проблема развития // символические парадигмы модернизации культурного пространства: Материалы Всерос. науч. конф. 10-11 октября 2006 г. / НовГУ им. Ярослава Мудрого. Великий Новгород, 2006. С.126-129.