Главная страница.

Дмитрий Будюкин. Мифологические факторы конструирования аристократической идентичности

Элита любого общества обладает собственной коллективной идентичностью, которая может конструироваться на совершенно различных основаниях. Однако для формирования устойчивой наследственной аристократии необходимо глубокое онтологическое обоснование ее особого статуса, без которого легитимация аристократии в общественном сознании оказывается невозможной, а возникновение аристократического самосознания значительно затрудняется. Для того, чтобы элита была аристократией, ее идентичность обязательно должна опираться на мифологическое сознание, быть укорененной в мифе. Например, как отмечает П.Ю. Уваров, «даже невооруженным взглядом видно, что миф о дворянстве и самосознание дворянства играли важнейшую роль в его социальном функционировании. Дворянская культура не может не быть объектом самого пристального внимания социальной истории, поскольку ни у кого, даже у самых закоренелых приверженцев социально-экономического редукционизма не вызывало сомнений ни существование особого дворянского культурного кода, игравшего важнейшую роль в воспроизведении доминирующих социальных позиций дворянства, ни необычайно активное воздействие этой культуры на все общество» [6, С.8].
Конструирование аристократической идентичности по своей природе не может быть построено на рациональных основаниях. Власть, богатство и личные достоинства являются важными атрибутами аристократии, но не могут определить ее как таковую. Идентичность аристократии опирается на присущую мифологическому сознанию естественную иерархичность, вытекающую из представлений об анизотропной структуре пространства, и определяется в первую очередь концепцией сакральности благородного происхождения, древности рода, поддерживаемой постоянным вниманием к сохранению исторической памяти о предках.
В рамках концепции благородства происхождение приобретает особое, метафизическое значение. Девизом аристократизма в данном отношении могут служить слова основателя концепции особого происхождения аристократии и ее независимости от власти графа де Буленвилье: «Вся милость монарха может наделять лишь титулами и привилегиями, но она не может заставить течь в жилах другую кровь» [5, С.40]. Однако не следует забывать о том, что идеи Буленвилье —позднее явление, принадлежащее уже XVIII веку. История аристократической идеи в Европе была очень сложной и, хотя есть определенные основания предполагать единство западноевропейской аристократической традиции, в то же время нет никаких оснований считать эту традицию непрерывной.
В «темные века» на заре Средневековья, а на севере Европы — и в более позднее время можно отметить бесспорные факты, свидетельствующие о родовой сакральности представителей в первую очередь правящих, но также и прочих знатных родов. Этот тип сакральности лишился онтологических оснований с распространением христианства, сохранившись лишь в народных поверьях о родовой связи представителей древних родов с силами природы и животным миром [3].
Дальнейшее развитие идеи монархической сакральности тщательной прослеживает Михаил Ямпольский [8]. Не вдаваясь в подробности, здесь следует лишь отметить, что эта сакральность со временем становится все более дистанцированной и трансцендентной, превращаясь из символа в репрезентацию, и места для мифологизации родового начала в ней уже не остается. В свете этого теряют смысл споры о том, была ли европейская знать раннего Средневековья «старой» или «новой» [см. 1]. Как показывает Констанс Бушар, знать в то время постоянно пополнялась новыми людьми, которые сразу же по достижении прочного положения в рядах элиты вступали в браки со «старой» знатью, включая даже королевские династии. Этому процессу активно способствовала церковь, которая в то время не только отрицала идею родовой сакральности, но и строго запрещала родственные браки до весьма отдаленных степеней родства, что заставляло элиту постоянно расширять круг брачных партнеров. Таким образом, большинство дворян к XI в. имели знатных предков, нередко являясь потомками Каролингов (а некоторые — даже и легендарных Меровингов). Но отдаленное родство со старыми династиями значило в те времена так мало, что многие факты такого родства не были известны тогда (самим потомкам королей!) и были открыты учеными уже в наши дни [9]. Приведенные факты свидетельствуют о том, что аристократической идеи в раннее Средневековье, как показал еще Марк Блок [2, С.277-280], не было. Новые доказательства наличия знатных предков у представителей элиты того времени ничего не изменят, если не удастся показать, что они знали свою родословную и придавали ей значение.
С переходом к зрелому Средневековью аристократическая идея начинает постепенно возрождаться, включая в себя и подчиняя наследственному принципу идеал рыцарства, ставший важным элементом аристократического мифа. Однако подлинный расцвет мифологии аристократизма начинается только в XVII в., когда в условиях нарастающего разрыва между благородством происхождения и богатством и властью перед аристократией возникла угроза утраты идентичности. Для устранения этой угрозы, в частности, была разработана концепция внутренней связи между благородством крови и добродетелью (virtus); причем, если virtus мужчины (vir) обычно связывалась с честью и доблестью, то для женщины она однозначно понималась как благочестие. В то же время усилилась закрытость аристократии, и замужество девушки из знатной семьи за человеком богатым, но не древнего происхождения рассматривалось как бесспорно недостойное. Как показывает Элен Хиллс [11], в результате сложилась теория внутренней связи женского благородства и благочестия: например, знатность монахинь стала представляться важнейшим фактором духовной значимости монастыря [см. также 4]. Ярким примером слияния ценностей духовности и благородства могут служить слова брата Доменико Гравины (1630): «благородство крови есть инструмент добродетелей и украшает святость, как серебряная оправа украшает драгоценный камень» [11, С.27].
В то же время для сохранения экономического могущества аристократии возросло значение единонаследия, обеспеченного юридическими институтами майората и фидеикомисса. Однако, способствуя концентрации собственности в старшей линии и сохраняя тем самым связанное с титулом достоинство, единонаследие либо повышало риск пресечения рода, либо способствовало деклассированию потомков младших сыновей [5, С.53-54]. При этом второй вариант представляется даже более угрожающим, поскольку он связывает аристократическое достоинство не с происхождением самим по себе, а с обладанием титулом. Поэтому неудивительно, что строгое следование принципу единонаследия порождает представления о том, что присвоение титула автоматически делает благородной кровь его держателя [7, С.172], в результате подрывая мифологическую концепцию аристократизма.
Начиная с XIX в., когда образ жизни и социальные роли дворянства и буржуазии стали неуклонно сближаться до полного совпадения, сохранению аристократической идентичности способствуют в основном мифологические факторы, поддерживаемые исторической памятью. Благодаря активной деятельности людей благородного происхождения развиваются геральдика и генеалогия. В соответствии с результатами исследования Габриэле Клеменс [10], аристократия сыграла очень важную роль в имевшем место в Германии и Италии XIX в. пробуждении интереса к средневековой истории, «открытии Средневековья», активно участвуя в деятельности исторических обществ и во многом определяя тематику их исследований. Таким образом, в новых условиях аристократия получила новое средство обеспечения своего престижа, в то же время, укрепляя свою идентичность и поддерживая историческую память [10, С.11].
Разумеется, мифологические факторы конструирования аристократической идентичности далеко не исчерпываются теми их проявлениями, которые нашли свое отражение в данной статье. Тем не менее рассмотренные материалы дают возможность сделать обоснованный вывод о том, что в формировании аристократической идентичности мифологические факторы играют определяющую, ключевую роль.

Литература.

1. Барг, М.А. Буржуазная историография о социальной структуре средневекового общества (генезис и социальная динамика средневековой знати) [Текст] / М.А. Барг // Вопросы истории, 1966, № 12. С. 82-99.
2. Блок М. Феодальное общество [Текст] / М. Блок; Пер. с фр. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2003. 504 с.
3. Будюкин, Д.А. Миф о Старшей Крови и сакральность монархии и аристократии в европейской традиции [Текст] / Д.А. Будюкин // Бренное и вечное: образы мифа в пространствах современности: Материалы Всероссийской научной конференции. 28-29 сентября 2004 г. Вел. Новгород: НовГУ, 2004. С. 203-207.
4. Будюкин, Д.А. Идеология аристократической религиозности [Текст] / Д.А. Будюкин // Социально-гуманитарные науки в XXI веке: мировоззренческие основы общероссийской идеологии: Сборник статей и тезисов докладов международной научно-практической конференции. Май 2006. Липецк: ЛГТУ, 2006. С. 18-20.
5. Десимон, Р. Дворянство, «порода» или социальная категория? Поиски новых путей объяснения феномена дворянства во Франции нового времени [Текст] / Р. Десимон; Пер. с фр. С.Е. Летчфорда и П.Ю. Уварова // Французский ежегодник 2001. http://annuaire-fr.narod.ru.
6. Уваров, П.Ю. Социальная история французского дворянства на перекрестке герменевтики и эмпиризма [Текст] / П.Ю. Уваров // Французский ежегодник 2001. http://annuaire-fr.narod.ru.
7. Федоров, С.Е. О некоторых особенностях представлений об аристократии в Англии раннего нового времени [Текст] / С.Е. Федоров // Проблемы социальной истории и культуры средних веков и раннего нового времени. Вып. 2: Сб. статей / Под ред. Г.Е. Лебедевой. СПб.: СПбГУ, 2000. С. 160-179.
8. Ямпольский, М. Физиология символического. Книга 1. Возвращение Левиафана: Политическая теология, репрезентация власти и конец Старого режима [Текст] / М. Ямпольский. М.: НЛО, 2004. 800 с.
9. Bouchard, C.B. The Origins of the French Nobility: A Reassessment [Text] / Constance B. Bouchard // American Historical Review, Vol. 86, Issue 3. Jun’81. P. 501-532.
10. Clemens, G.B. Ancestors, Castles, Tradition: the German and Italian Nobility and the Discovery of the Middle Ages in the Nineteenth Century [Text] / Gabriele B. Clemens // Journal of Modern Italian Studies, Vol. 8, Issue 1. Spring’03. P. 1-15.
11. Hills, H. “Enamelled with the Blood of a Noble Lineage”: Tracing Noble Blood and Female Holiness in Early Modern Neapolitan Convents and Their Architecture [Text] / Helen Hills // Church History, Vol. 73, Issue 1. Mar’04. P. 1-40.

Дмитрий Будюкин. Мифологические факторы конструирования аристократической идентичности // символические парадигмы модернизации культурного пространства: Материалы Всерос. науч. конф. 10-11 октября 2006 г. / НовГУ им. Ярослава Мудрого. Великий Новгород, 2006. С.24-28.