Главная страница.

Юлия Будникова. "НОВАЯ СТРАНА" Н.К. РЕРИХА И СОЦИАЛЬНЫЕ РИТУАЛЫ В РОССИИ ХХ ВЕКА

В последнее время в СМИ активно обсуждалась докторская диссертация В.А. Росова «Русско-американские экспедиции Н. К. Рериха в Центральную Азию». Исследователь дал свою интерпретацию понятия Новой Страны – термина, встречающегося в творчестве Николая Константиновича Рериха и документах его семьи и сотрудников, фактически сводя эту идею к политической попытке построения в 1920-х – 1930-х гг. монголо-сибирского государства. Такая версия устроила профессиональных историков, принимавших защиту и перезащиту, и не устроила большинство исследователей творчества Рериха и представителей рериховских организаций, развернувших острую полемику. В связи с этим представляется целесообразным проанализировать образ Новой Страны (Его Страны (т. е. Майтрейи, Мессии), Страны Нового Мира) и образ органично с ней связанного Нового Города (Звенигорода, Храма будущего) в широком философском и социальном контексте эпохи.
В.А. Росов в предисловии к своей диссертации сам указывает на то, что Новая Страна – это мифологема, чтобы затем на следующих 400 страницах пытаться определить географические границы этой страны и в конце констатировать неудавшуюся попытку её создания. Таким подходом исследователь опровергает заявленный метод, который «положит в свою основу материю и идею как два совершенно равноправных принципа (хотя, в силу той же диалектики, и абсолютно слитых в один неразличимый принцип) […] Абсолютная мифология есть теория актуальной бесконечности всех реальных возможных и мыслимых объектов. Это – теория перспективности бытия и рельефности, выразительности жизни» [5, С. 174, 181] (выделено Ю.Б.).
Н.К. Рерих принадлежал эпохе символизма в русском искусстве, положившей миф как символическую связь двух миров («сверхприродное в природном») в основу дискурса о человеке, истории и метаистории. «Новую Страну» правомерно соотносить с «Царством Божьим»: «Вся история наполнена исканием Царства Божьего […] Но… искание Царства Божьего в истории, в земной исторической действительности есть иллюзия, обман зрения […] Оно есть всегда четвёртое измерение по сравнению с тремя измерениями истории […] никакого замкнутого, изолированного и самодовлеющего «мира сего» не существует. В «мир сей» могут входить силы иных, высших миров, энергии онтологические, равно как из «мира сего» могут быть выходы и прорывы в иные, высшие миры» [1, C. 294].
С 1905 г. в творчестве Н.К. Рериха появляется образ Небесного города, который восходит к Небесному Иерусалиму (Святому Граду). Мы видим его на картинах «Сокровище ангелов», «Пречистый град врагам озлобление» (1912 г.), «Белый город» (1916), «Св. Глеб-хранитель» (1920) и др. Иконографическая интерпретация Пречистого града у Рериха синтезировала традиции разных культур, которые объединяет идея sacrum palatium (священного дворца) – особо торжественной небесной архитектуры, знаменующей переход в иной мир.
Параллельно возникают картины «Град обреченный» (1913, повтор в 1918), «Зарево» (1914, повтор в 1931). Прообразом града обреченного на этих полотнах явился Содом. Это символ кризиса старого мира, стремящегося лишь к земной выгоде, трёхмерного сознания. А в переводе на исторический язык – знак приближающихся катастроф, смены правительств, общественных отношений, экономических формаций.
Груда поверженных строений на картине «Дела человеческие» (1914) не только аллегорическое выражение гибели от немецких снарядов Реймского собора или Лувенской библиотеки, это символ разрушенных храмов в душах человеческих. Очевидно, что и на известной картине Рериха «Мадонна-Защитница» («Madonna Proteсtriх», 1931) реальные архитектурные объекты не просто шедевры, требующие защиты от новых варваров, это духовные достижения Христианского мира, которые находятся под покровом высших сил.
Есть связь между художественными образами Н. Рериха и философскими образами С. Булгакова. В системе Булгакова устойчивый абсолют – «град небесный» – дополняется непрестанным движением к нему – «градом земным». Последний понимается как результат истории, к которому сводится её положительное содержание. Он есть следствие сознательных созидательных усилий людей. Но усилия эти не направлены на осуществление какого-то чёткого проекта: «град земной» не дан в умозрительном построении ни одному из живущих, он строится «частями, и целое не вмещается в сознание строящих» [2, С. XVI]. Совокупность подобного рода устремлений, направленных в будущее, получила в русской философии определение «Нового града». В начале 1930-х гг. Рерих не раз свои чаяния будущего на полотнах облекал в формы города: «Звенигород», «Странник Светлого Града», «Град сияющий».
В 1923 г. семья Рерихов отправляется на Восток – колыбель всех духовных учений («Его Страна»). Перед Рерихами открывается высшая реальность Царства Небесного, переданная в иной символической, метафизической, психологической системах. Манифестации и эсхатология Шамбалы возникают на картинах и в книгах Николая Константиновича, в научных работах его сына востоковеда Юрия Рериха, в трудах Елены Ивановны Рерих.
В 1924 г. выходит в свет книга «Листы Сада Мории», в 1926 г. «Община» . Это основной источник представлений о концепции Новой Страны, синтезирующей достижения различных духовных учений и научных открытий, которая, по сути, была предложена Рерихами руководителям Советского государства во время посещения Москвы в 1926 г. В 1923–1926 гг. в переписке Рерихов и их сотрудников активно обсуждается перспектива строительства на Алтае нового города – Звенигорода, места, «где духовный мир сочетается с материальным» [4, С. 114].
Знакомство с политико-правовой утопией в России XIX–XX, а точнее сказать, с «русской идеей» в творчестве философов, социологов, правоведов, писателей убеждает нас в том, что многие русские мыслители и общественные деятели наиболее эффективной и благодетельной для России видели такую систему властвования, как идеократия, в которой консолидация осуществляется на основе некого руководящего принципа, мировоззрения [3]. В качестве такового признавались духовные идеалы учения Христа. Подобных взглядов придерживались С. Аксаков, А. Хомяков, И. Киреевский, Н. Гоголь, Н. Данилевский, К. Леонтьев, Ф. Достоевский, А. Григорьев, Н. Страхов, В. Розанов, Л. Петражицкий, Н. Коркунов, П. Новгородцев, Вл. Соловьёв, С. Булгаков, Н. Бердяев, С. Франк, П. Сорокин и многие другие. Все они признавали опасность и деструктивность для России секуляризованной – нигилистической ли, либерально-демократической ли, коммунистической ли по названию, а по существу бюрократической, нивелирующей, деспотической – идеологии. В «русской идее» непременно присутствовало понятие двух сфер социального существования: земной и небесной, идеальной. Государство должно было быть деятельно-нравственным, подчинять себя религиозному началу. Полностью соответствовали этим задачам предложения мировоззренческого и хозяйственного характера, выдвинутые Рерихами Советскому правительству в 1926 г., а также теория государственной власти, изложенная в книге «Напутствие Вождю» (1935). Устойчивость подобных представлений в общественном сознании (неославянофильство, «почвенничество», «веховцы», евразийство и др.) не может не подводить к выводу о том, что «это интеллектуальное течение питало не только различные политические образования и формы, оно консервировалось где-то в глубинах национального самосознания, находя там опору в архетипических структурах, и за изменениями её символики всегда сохранялись некоторые устойчивые черты и тенденции» [3, С. 178].
Отметим, что помимо града обреченного у Града Небесного есть ещё один антипод: Хрустальный дворец. Этот образ возник в русской культурной среде как реакция на социалистические проекты Фурье, предполагавшие в будущем уничтожение наций, на архитектурные формы кругообразных фаланг с наблюдательным центром, квадратных зданий коммуны Р. Оуэна и других сооружений, целью которых была «калибровка» индивидов. «Хрустальный дворец» перекочевал из архитектурно-эстетического лексикона в сферу культурно-политических изысканий (славянофилы, Розанов, Достоевский, Чернышевский). С ним ассоциировались тоталитаристские (т. е. безрелигиозные и рационалистические) организационные тенденции. Он стал символом грядущей технологической эры, наднациональной и нечеловеческой, и персонификацией дурных утопий земного рая.
Н.А. Бердяев в работе «Новое средневековье» отмечал, что тоталитаризм возникает тогда, когда утрачивается сакральное обоснование идеологии. Претензии частичного (отдельной идеи, группы, нации) на всеобщность порождают тоталитаризм с его механизацией общества. Но, заменяя внутренние, органичные отношения внешними, он всё же нуждается в господствующей идее, которая переформулирует жизненные социальные ситуации, придавая им характерные черты мифа. Современная русская мысль уже разобралась с феноменом коммунистической идеологии в нашей стране, отвергшей в своё время духовную помощь, чтобы создать суррогат Храма со всеми атрибутами: Отец («Отец народов»), главный жрец (Генеральный секретарь), единое устремление, соборы (съезды КПСС), священные формулы (лозунги) и писания (собрания сочинений классиков марксизма-ленинизма), борцы и мученики за веру, жития святых (книжки для школьников вроде «Щорс» или «Бауман»), мифотворчество, иконостас (портреты членов Политбюро), чаяния светлого будущего и т.п. Но больше, чем на 70 лет, этого не хватило, а цена за отказ – кровавый террор, моральная и физическая деградация и обнищание общества, потеря ориентиров. Отвернувшись от вида Небесного Града, советские правители сделали из СССР град обреченный, застроенный хрустальными дворцами Съездов и сталинских многоэтажек.
В 1930-е годы, когда Рерих, пытаясь консолидировать русскую эмиграцию на Востоке (Харбин), активно выступал в искусстве и в общественной жизни с идеей Нового Города, в Париже выпускался журнал под таким же названием. Создателями «Нового града» были виднейшие деятели русской эмиграции: христианский богослов и публицист Г. Федотов, философ Ф. Степун и объединитель творческих сил русской эмиграции, бывший эсер И. Бунаков-Фондаминский. Журнал выходил в Париже с 1931 по 1939 год. Активное участие в нём принимали Н. Бердяев, С. Булгаков, С. Гессен, Б. Вышеславцев, П. Бицилли, Е. Скобцова (мать Мария). Уже в первом номере прозвучала идея реформ, основанных на возрождении религиозного сознания. В целом «Новый град» видел будущий строй преодолевшей большевизм России как «трудовой», отвечающий соборной традиции русского народа [6]. Заметим, что собор, община, сотрудничество, кооперация – центральная идея первых книг Учения Живой Этики.
В разгар борьбы с нацизмом в 1943 году Н.К. Рерих пишет картину «Земля Славянская» («вариант картины «И открываем врата»). Инок смотрит в большое арочное окно, за которым расстилается белый город древнерусской архитектуры на фоне гор и бескрайнего неба с причудливыми облаками. Схимник похож на св. Сергия с рериховской картины «Сергий-строитель». С другой стороны, художник вполне мог подразумевать под этим образом свой дух. В момент, когда видимость являла свой ужасающий лик, мастер ясно различал Новую Страну, сияющую в вечности.

Литература.
1. Бердяев, Н.А. О Царстве Божием [Текст] / Н.А. Бердяев // Образ будущего в русской социально-экономической мысли конца XIX – начала ХХ века. – М., 1994. – 416 с.
2. Булгаков, С. Два града [Текст] / С. Булгаков // Исследования о природе общественных идеалов. – М., 1911. – Т. 1.
3. Исаев, И.А. Политико-правовая утопия в России [Текст] / И.А. Исаев. – М., 1991. – 272 с.
4. Листы Сада Мории. [Текст] // Агни Йога. Учение Живой Этики. – М., 2003. – Т. 1.
5. Лосев, А.Ф. Диалектика мифа [Текст] // Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. – М., 1991.
6. Сафронов, Р. «Новый град» и идеи преобразования России [Электронный ресурс] / Р. Сафронов. – Портал «Русская цивилизация».

Будникова Ю. Ю. «Новая Страна» Н.К. Рериха и социальные ритуалы в России ХХ века/ Бренное и вечное: социальные ритуалы в мифологизированном пространстве современного мира: Материалы Всерос. науч. конф. 21-22 октября 2008 г. / редкол. А. П. Донченко, А. А. Кузьмин, А. Г. Некита, С. А. Маленко ; предисл. А.Г. Некита, С.А. Маленко ; НовГУ им. Ярослава Мудрого. – Великий Новгород, 2008. – 409 с. С. 57-61.