Главная страница.

Ольга Бушмакина РИТУАЛЫ В СТРУКТУРЕ ДИСКУРСА ИНСТИТУЦИОНАЛИЗАЦИИ

Современный американский социолог И. Иллич, анализируя роль социальных институтов в современном обществе, отмечает, что неоправданное преувеличение их роли, зачастую, приводит к положению, когда «здоровье, учение, личное достоинство, независимость и творческие усилия практически приравнены к деятельности соответствующих государственных институтов, которые якобы служат этим целям, и движение к ним приравнено к росту ресурсов, выделяемых на управление больницами, школами и другими учреждениями» [4, С. 25]. По его мнению, во многом именно школа, как базисный социальный институт, определяет подобный порядок, сложившийся в обществе. Она выполняет триединую функцию. Являясь хранилищем социальных мифов, школа, одновременно, узаконивает противоречия, которые в них содержатся, и служит центром ритуальных действий, где воспроизводятся и поддерживаются расхождения между мифом и реальностью, а «для всякой житейской потребности можно найти институционализированный ответ» [4, С. 27]. В ней индивиды приучаются путать процесс и сущность, когда «обслуживание занимает место цели» [4, С. 27]. В результате, «как только мы привыкаем к тому, что школа нам необходима, любая наша деятельность ставится в зависимость от других специализированных общественных институтов» [4, С. 27].
Так, согласно И. Илличу, общество, заключающее в себе множество манипулятивных институтов, нацеленных на бесконечное самопроизводство через эскалацию наращивания или увеличения бесполезного процесса производства ради производства, или процесса ради самого процесса, не только не производит что-либо годное для потребление, но производит только лишь само потребление как бесконечное желание или достижение потребительской мечты в жажде бесконечного потребления, где потребление всегда нацелено на повторение и существует как самозатратная воронка, в которой раскручивается спираль затрат, поглощающая все вокруг. Основной потребностью, производимой социальным институтом, является потребность в самом социальном институте. Благодаря ней происходит самовоспроизводство социального института и его автономизация.
Автономизация социальных институтов, замкнутых на себя, придает им устойчивость и независимость от системы внешних человеческих потребностей. Они существуют благодаря тем потребностям, которые производятся и бесконечно воспроизводятся в них для подержания самих себя. Их существование превращается в ритуализированную дискурсивную практику.
Можно сказать, что, с одной стороны, социальные институты призваны способствовать реализации человеческих потребностей, с другой стороны, их полная реализация должна быть недостижимой, т.к. исполнение потребности исчерпывает необходимость существования социального института. Это значит, что существование институтов должно пролонгировать существование потребности во времени, т.е. либо сделать ее бесконечной, либо порождать бесконечное множество побочных потребностей.
Социальные институты выполняют функцию связи между индивидом и обществом, являясь институтами заботы, которые смягчают риски социального существования. Обеспечивая безопасность индивидов, они гарантируют сохранение и продолжение жизни, лишая индивидов социальных страхов и опасностей. Парадоксальность ситуации заключается в том, что, чем больше индивид имеет и чем больше что-либо делает, тем больше риск потерять имеющееся или способность к действию. Социальные институты, защищая индивида, снижая рискованность его существования, лишают его возможности рисковать, в частности, заменяя работу и все социальные риски, которые с ней связаны, безработицей, а зарплату – пособием по безработице.
Обеспечивая безопасность, социальные институты, освобождают индивида от страха потерять что-либо, обеспечивая ту или иную потребность, освобождают его от необходимости затрачивать собственные усилия на удовлетворение этой потребности. Другими словами, чем более развита система социальных институтов, т.е. система социальной безопасности, тем более она автономизирована, и тем более свободным становится индивид, «освобожденный» от всего своего собственного, что он мог бы потерять. Индивид больше не привязан ни к собственности, ни к работе, ни к другому индивиду. Он становится «атомизированным» в обществе, структурированном автономизированными социальными институтами. Чем более развито общество, тем выше уровень социальной заботы об индивидах. Социальной заботой должен быть охвачен каждый отдельный индивид. На этом этапе уровень развития социальных институтов достигает предела, а индивид становится полностью «атомизированным», освобожденным.
По мере развития общества, существование автономизированных социальных институтов становится все более организованным, кодифицированным и ритуализированным. Эффективная деятельность социальных институтов достигается при условии все более детального, и тщательно нормированного выполнения кодекса поведения или ряда конкретных правил, которые должны соблюдаться при взаимодействии с каждым конкретным индивидом, требующим социальной заботы. «Ясность и недвусмысленность могут считаться идеалом в мире, где главными являются процедурные вопросы» [2]. Постепенно общество как бы замещается структурой взаимодействующих социальных институтов как бесконечно воспроизводящихся ритуализированных практик, организующих существование индивидов.
Социальны институты самолегитимизируются в системе социальных стереотипов как самоочевидных истин, система и назначение которых состоит в том, чтобы «объяснять мир так, как будто сами эти истины не требуют объяснений; истин, на которых строятся умозаключения о мире, и которые уже не воспринимаются как выводы, вызывающие сомнения и требующие доказательств» [1]. Социальная повседневность индивидов организуется в структурах ритуализированного действия и стереотипных представлениях, инспирированных наличием социальных институтов. Упорядоченная безопасная социальная жизнь, лишенная рисков, становится привычкой индивидуального существования, истинность которого не оспаривается. Социальные ритуалы предъявляются как способы организации социального пространства повседневности индивидуального существования.
Развитие глобализационных процессов в современном мире способствует расширению сферы действия социальных институтов с одной территории на другую. Происходит универсализация повседневной жизни, сопровождаемой деятельностью социальных институтов.
По мнению З. Баумана [3], определяющей характеристикой глобализирующегося общества является потребность в социальных трансформациях, которая задается скоростью социальной динамики. Автономизированные социальные институты, как устойчивые образования, своеобразные «твердые тела» сопротивляются и «плавятся» под напором изменений. Как он полагает, в современном «текучем» обществе, «плавление» социальных институтов происходит сверху вниз, от макроуровня социальной организации к микроуровню, захватывая все более мелкие фрагменты. В первую очередь, речь идет об изменении традиций, привычных прав и обязанностей, которые связывают и препятствуют движению, ограничивая инициативу. На этом этапе экономика освобождается от политики, этики и культурных условий. Сейчас стоит вопрос о «плавке» политических институтов, которая сопровождается освобождением от связей, которые объединяют индивидуальное поведение в коллективные планы действий, т.е. от политических паттернов коммуникации и координации, которые теряют свою принуждающую и ограничивающую силу. На очереди – «плавка» паттернов зависимости и взаимодействия между индивидами, когда наступает «конец эры взаимных уз», т.е. дезинтеграция социальной сети и дистопия современности. Подвижность, кочевой образ жизни становятся превалирующими. Индивиды, утрачивая нормы, оказываются в ситуациях «без дорожной разметки», где исчезают «места соприкосновения» с другими людьми как «места взаимного соответствия». Они становятся слабо институциализированными. Вместе с тем, поскольку ни один индивид не привязан к месту работы, постольку его рабочее место может быть где угодно. Ему достаточно взять с собой ноутбук, и он готов к работе. Существование индивида становится как бы без-местным или повсеместным.
Полагаем, что такая возможность реализуется только в условиях универсализации социального пространства, где точки оказываются однородными. Иначе говоря, автономизация и универсализация социальных институтов задает структурную организацию социального пространства, которое становится однородным или атопическим. В его пределах способы организации повседневного существования освобожденных «атомизированных» индивидов образуют универсальный рельеф или универсальный язык повседневных ритуалов, который конституируется в структурах самоочевидного стереотипического знания. Можно сказать, что стереотипизированное социальное пространство задается в повседневных ритуализированных практиках нерефлексирующих индивидов, образуя универсализированную привычную среду обитания.
Идея «плавления» социальных институтов оказывается всего лишь изменением представлений о них. «Твердые» социальные институты понимались посредством эссенциализированных представлений, смыслы которых объективировались и реифицировались в конструктах «предметности». Переход их существования на уровень социальной самоочевидности сделал их невидимыми, прозрачными, а значит, как бы утратившими характеристики вещественности, твердости, т.е. способности к сопротивлению. Невидимость социальных институтов оборачивается характеристикой их повсеместности или предельной гибкости, «текучести», а прозрачность, может толковаться как отождествление со структурами социального пространства.
Итак, процессы глобализации как расширения принципов универсализации и типизации социального пространства, сопровождаются и обусловливаются предельной институционализацией социальной повседневности, лишая индивидов последнего страха или предельного риска мышления, освобождая каждого от необходимости мыслить. Именно поэтому существование традиционных социальных институтов должно подвергаться все большим сомнениям, т.е. «общество в целом нуждается в “избавлении от школы”» [4, С. 26]. Другими словами, современное общество должно деконструироваться, деинституциализируя сложившиеся повседневные ритуализированные институциональные практики.

Литература.
1. Бауман, З. Власть без места, место без власти [Электронный ресурс] / З. Бауман // Газета интеллектуального сообщества Беларуси. – Режим доступа: http://belintellectuals.com.
2. Бауман, З. «Разве я сторож брату моему?» [Электронный ресурс] / З. Бауман // Газета интеллектуального сообщества Беларуси. – Режим доступа: http://belintellectuals.com.
3. Бауман, З. Текучая современность [Текст] / З. Бауман. – СПб. : Питер, 2008. – 240 с.
4. Иллич, И. Освобождение от школ. Пропорциональность и современный мир: (фрагменты из работ разных лет) [Текст] / И. Иллич. – М. : Просвещение, 2006. – 160 с.

Бушмакина О. Н. Ритуалы в структуре дискурса институализации/ Бренное и вечное: социальные ритуалы в мифологизированном пространстве современного мира: Материалы Всерос. науч. конф. 21-22 октября 2008 г. / редкол. А. П. Донченко, А. А. Кузьмин, А. Г. Некита, С. А. Маленко ; предисл. А.Г. Некита, С.А. Маленко ; НовГУ им. Ярослава Мудрого. – Великий Новгород, 2008. – 409 с. С. 61-64.