Главная страница.

Виктория Мамонова НАБРОСКИ К ОБРАЗУ СУБЪЕКТА,«ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНО ДЕЙСТВУЮЩЕГО»

Традиционно, предпосылки для рефлексии, определяемые через пространство культуры, дают представление о ментальности эпохи и путях самоопределения человека в данном историческом контексте. Способ прочтения проблемы «разума и экзистенции» в европейской культуре являлся и способом определения субъекта. В постструктуралистской теории «смерти субъекта» была аргументирована «зависимость» мышления субъекта от социальных условий его существования, идеологических программ, коллективного бессознательного, иначе – он перестал восприниматься как целостный индивид, тождественный самому себе. Однако без Субъекта Объект также невозможен, поэтому признание неизбежности субъекта в теоретических построениях постмодернистов 80-х гг. не вызывает удивления. Наконец, в позднем постмодерне, или протопостмодерне, инициированном информационными и техническими преобразованиями конца ХХ в., вновь акцентируется возможность возвращения / возрождения субъекта через образование, ценности и т.д. И здесь выявляется разрыв между проектом субъекта, с которым работает теоретическое знание, и гиперпассивным наследием постмодерна. Это несоответствие стало предметом анализа в монографии Г.Л. Тульчинского, отметившего, что основное противоречие современной цивилизации заключается в следующем: «С одной стороны, монологичность культуры предполагает развитую диалогичность личности. С другой стороны, возникающий массовый «человек толпы» хочет простоты, ясности, однозначности. Он стремится избавиться от работы души, от рефлексии, от ответственности за свои вопросы и свои же ответы, он стремится вынести диалог вовне, создать себе ответственного партнера, внешнего собеседника, позволяющего понять мир, себя самого, взглянуть со стороны» [8, С. 334-335].
Для культуры «текучей современности» лиминальность становится характерной чертой. Глобализационные процессы, расширение сферы электронных медиа, сегментация локальной культуры на интернациональные субкультуры, способствовали изменению представления о локальности. Мир раскрылся, но не в своем разнообразии, а в своей неупорядоченной синхронизированной множественности. Метафора вавилонского столпотворения в полной мере отвечает состоянию постмодерна, который, преодолев европейский эгоцентризм, пришел к тотальному культурному релятивизму, к неразличению феноменов разной природы происхождения и сложности. Конструирование у субъекта представления о реальности, ранее задаваемое базовыми ценностями, константами культуры, теперь перешло к глобальным наблюдающим системам: «То, что мы знаем о нашем обществе и даже о мире, в котором живем, мы знаем благодаря массмедиа» [5, C. 8], но именно медиапространство исключает саму возможность становления Субъекта, предлагая различные сценарии его замещения. На этом выстраивается магия инфосферы, или медиапространства [6], или медиакультуры [4], воспитывающей субъекта, существующего в другом: его внутреннее пространство оказывается не столько даже лишенным центра, сколько размытым: это ставит под сомнение возможность самого субъекта. Дивид постмодерна «опрокинут» в глобальную инфосферу, которая виртуализирует реальный мир и репрезентирует его по законам виртуального. Дж. Ваттимо определил общество постмодерна как «прозрачное общество», общество масс-медиа: «масс-медиа характеризуют это общество не как общество более «прозрачное», больше осознающее себя, более «просвещенное», но как общество более сложное, даже хаотичное» [1, С. 11].
И, действительно, «мир, порождаемый медиа, превращается в симулякр» [10, С. 192]. Образы, идентичности, модели поведения здесь быстро сменяются. Однако, разрыв между поверхностным и глубинным, означающим и означаемым, между знаковым слоем медиальной поверхности и субмедиальным пространством, отмечал большинство сообщений еще эпохи модернизма (убедительной иллюстрацией этому утверждению служит весь материал художественной культуры первой половины ХХ в.), когда сообщение медиума превращается в собственное сообщение, и отнюдь не является исключительно прерогативой постмодерна [2]. Передача не своего послания, а послания медиума и обозначила интерпассивность как перманентное состояние развитого индустриального общества. С. Жижек в эссе «Интерпассивность, или Как наслаждаться посредством Другого» [3] анализировал влияние на человека телевидения и виртуальной реальности. Суть его размышлений свелась к тому, что благодаря телевидению человек становится интерпассивным, за него активен Другой (например, медиальный образ). Интерпассивность субъекта, становящегося активным посредством кино и телевидения, благодаря возможности перенесения вовне своих переживаний, возможности «смеяться и плакать посредством другого», явилась свидетельством замещения субъекта означающим. Ситуация, тем не менее, не изменяется коренным образом с приходом электронных медиа. «Интерпассивность» здесь дополнила «интерактивность», которая трактовалась философом как возможность быть пассивным посредством другого. Избыточная активность, которая воспитывается электронными медиа, децентрирует субъекта в большей степени, чем интерпассивность, в силу того, что его «Я-идентичность» оказывается в ситуации постоянного рассеивания. В обоих случаях человек «развеществляется» в медиальной среде, обнаруживая свою некритичность по отношению к ней. Поэтому, когда А. Турен, говоря об уходе от индустриального общества и свойственного ему типа мышления, возвещает «возвращение человека действующего», способного взаимодействовать с системой, «субъекта, взятого в дистанции от организованной практики и в качестве сознания» [9, С. 60], это видится как проект субъекта.
Как правило, субъект определяется через установление границы различения внутреннего и внешнего, что и позволяет последнее преобразовывать: целеполагающая деятельность является основанием для формирования субъекта. Но границы внутреннего у дивида размыты, что делает невозможной саму рефлексию. А.Ю. Шеманов отмечал, что затрудненность рефлексии проистекает из-за отсутствия необходимых для этого предпосылок; исследователь настаивал на том, что «задачей культуры сейчас является поиск форм, которые позволяют сформировать и защитить внутреннее пространство людей, поскольку это внутреннее пространство постоянно подвергается агрессивному давлению нынешнего образа жизни» [11, С. 271], т.е. поиск предпосылок для рефлексии. Однако в условиях глобализации инфосферы конкретные модели формирования внутреннего пространства, универсальные тексты культуры, мемы либо растворяются в потоке моделей, форм других культур, либо вступают с ними в конкуренцию. Кроме того, поиск предпосылок рефлексии в поле культуры предполагает рассмотрение культуры с позиции классической модели культуры, что подразумевает наличие целостного пространства культуры, а не фрагментированного. В.В. Сильвестров точно отметил, что современное общество утратило этническое единство, единство «внутреннего тела», полагающее определенные ориентиры и преемственность: «Эта тотальная (внешняя и внутренняя) диаспорийность лишала какого-либо смысла представление о надындивидуальном субъекте как об источнике обоснованного единства мира и общества, каковую роль он играл в классической философии» [7, С. 54-55]. А вместе с тем затемнился путь и к общепризнанному универсальному тексту культуры. Культурный релятивизм инициировал не столько поиск пути к универсальному тексту культуры, сколько поиск самого универсального текста, который мог бы стать основой межсубъективной связи индивидов [7, С. 450-451]. Это состояние поддерживается глобализацией и стандартизацией инфосферы. Что, к примеру, может сейчас рассматриваться как универсальный текст культуры? В качестве таких универсальных текстов культуры В.В. Сильвестров называл гомеровский эпос и Библию, ничего не упоминая о Новом времени. Если «межиндивидуальное общение – сфера суверенного бытия культуры, бытия смысла человеческой истории», то, что явится необходимостью, «языком» этого общения, если «человеческая культура предстает в своей целостности исключительно в смысловой преемственности текстов, по отношению к которой орудийная вооруженность носит частичный характер» [7, С. 454]? Чем является для дивида его мозаичная медиатизированная культура?
Глобальная медиатизация локальных культур явилась очередной предпосылкой для их фрагментации, сегментации. Представляется, что этот процесс вполне закономерен, учитывая темпы технического развития, но адекватное восприятие социокультурных трансформаций, им вызванных, преодоление их «дурной» избыточности, предполагает «человека действующего», субъекта, способного к глубокой саморефлексии. Однако в реальности фигурирует дивид, не ориентированный на принятие ответственности за собственные решения, порядок действий, дивид, развеществленный в медиапространстве, существующий в нем, через него.

Литература.
1. Ваттимо, Дж. Прозрачное общество [Текст] / Дж.Ваттимо. – М. : Логос, 2002.
2. Гройс, Б. Под подозрением. Феноменология медиа [Текст] / Б.Гройс. – М.: ХЖ, 2006.
3. Жижек, С. Интерпассивность. Желание: влечение. Мультикультурализм [Текст] / С. Жижек. – СПб. : Алетейя, 2005.
4. Кириллова, Н.Б. Медиакультура: от модерна к постмодерну [Текст] / Н.Б.Кириллова. – М. : Академический Проект, 2006.
5. Луман, Н. Реальность массмедиа [Текст] / Н. Луман. – М. : Праксис, 2005.
6. Рашкофф Д. Медиавирус. Как поп-культура тайно воздействует на ваше сознание [Текст] / Д. Рашкофф. – М. : Ультра.Культура, 2003.
7. Сильвестров, В.В. Культура. Деятельность. Общение [Текст] / В.В.Сильвестров. – М. : РОССПЭН, 1998.
8. Тульчинский, Г.Л. Постчеловеческая персоналогия. Новые перспективы свободы и рациональности [Текст] / Г.Л.Тульчинский. – СПб. : Алетейя, 2002.
9. Турен, А. Возвращение человека действующего. Очерк социологии [Текст] / А.Турен. – М. : Научный мир, 1998.
10. Черных, А. Мир современных медиа [Текст] / А.Черных. – М.: Изд. Дом «Территория будущего», 2007.
11. Шеманов, А.Ю. Самоидентификация человека в современном мире [Текст] / А.Ю. Шеманов / Теоретическая культурология. – М. : Академический Проект; Екатеринбург : Деловая книга; РИК, 2005.

Мамонова В. А. Наброски к образу субъекта, «предположительно действующего»/ Бренное и вечное: социальные ритуалы в мифологизированном пространстве современного мира: Материалы Всерос. науч. конф. 21-22 октября 2008 г. / редкол. А. П. Донченко, А. А. Кузьмин, А. Г. Некита, С. А. Маленко ; предисл. А.Г. Некита, С.А. Маленко ; НовГУ им. Ярослава Мудрого. – Великий Новгород, 2008. – 409 с. С. 197-200.