В начало
Александр Патлач АНАЛИЗ ТРАДИЦИИ, РИТУАЛА И ЯЗЫКА В ГЕРМЕНЕВТИКЕ Х.-Г. ГАДАМЕРА

Х.-Г. Гадамер (1900 – 2002), один из крупнейших философов ХХ века, разработал оригинальную герменевтическую теорию, сочетающую в себе как глубину феноменологической философии, так и возможность прикладной реализации. Одним из важнейших моментов этой теории стал анализ Традиции (это понятие, безусловно, включает в себя и понятие ритуала) в широком смысле этого слова. Поэтому анализ гадамеровской концепции традиционности, на наш взгляд, представляет в рамках данной конференции особый интерес.
Гадамер одним из первых смог фундаментально обосновать укорененность традиционности в человеческом опыте – Традиция является «движущим моментом» в рождении любого возможного нового опыта. С точки зрения немецкого философа, наша жизнь происходит «не в пустоте» – тот мир, в котором мы живем, был обжит до нас. Нельзя сказать, что предшествующие поколения ушли бесследно – нам в наследство от них остается некоторое «основание», на котором мы выстраиваем свою жизнь. Забывать о том, что мы причастны одному человеческому роду (нации, языку) – значит совершать не только мировоззренческую, но и концептуальную ошибку. Дело в том, что любой наш личный опыт будет во многом (но не во всем) определен тем, что осталось нам от других, тем, что составляет наш мир. Следовательно, понимание этого мира будет и принятием того порядка, который был установлен до нас. Традиция является одним из важнейших носителей этой мировостной опытности человечества. Приобщаясь к своей традиции, мы становимся способны лучше понять сами себя, т.е. «откуда мы» и «зачем мы».
Но сама Традиция, согласно Гадамеру, сущностно укоренена в языке. Язык (имеется в виду не «язык вообще», а национальный язык) – это универсальное хранилище любых форм человеческого опыта. Следовательно, чтобы глубже понять основания традиции в рамках концепции немецкого философа, мы должны проанализировать ту роль, которую он отводит языку в созидании и упорядочивании человеческого опыта.
Гадамер начинает с критики инструменталистской интерпретации языка. Язык – это ни в коем случае не инструмент для «активного разума» или «познающего субъекта»: « [...] герменевтический разговор, как и настоящий разговор, должен выработать некий общий язык и что это вырабатывание общего языка в столь же малой мере, как и при устной беседе, является подготовкой какого-то инструмента, служащего целям взаимопонимания, но совпадает с самим процессом понимания и взаимопонимания» [1, C. 451]. Язык, согласно Гадамеру, не является средством или инструментом [2, C. 28]. Мы никогда не сможем выработать такой язык, где бы все стало явным и абсолютно понятным.
Во-вторых, не всякий разговор ведет к пониманию. Следовательно, не любая речевая (текстовая) среда может быть названа «языком» в рассматриваемом нами смысле. Язык, в котором возникает понимания, должен быть результатом некоторого изменения речи всех сторон разговора. Наглядно это можно показать на примере герменевтического рассмотрения проблемы перевода. При переводе с иностранного языка сильнее всего заявляет о себе необходимость двойной герменевтической работы: 1) понять текст на иностранном языке; 2) передать его при помощи родного языка. Проблема здесь в том, что два языка невозможно свести друг к другу – между ними будет «зазор» еще до всякого перевода. «Иноязычность означает лишь предельный случай общей герменевтической сложности: чуждости и ее преодоления. В сходном, однозначно определенном смысле чуждыми являются поистине все «предметы», с которыми имеет дело традиционная герменевтика. Задача воспроизведения, которая стоит перед переводчиком, отличается от общегерменевтической задачи, которую ставит перед собой любой текст, не качественно, но лишь с точки зрения степени» [1, C. 450-451]. Переводчик не подходит к своей задаче с «пустыми руками»: даже если предположить, что он сознательно «нейтрально» относится к тексту, у него в любом случае имеется тот или иной взгляд на мир, отношение к миру – следовательно, некоторый язык, которым он связан с миром. Для возникновения понимания, с точки зрения Гадамера, необходимо, чтобы язык, с которым переводчик подходит к тексту, изменился под влиянием иноязычия этого текста [3, C. 59]. Это значит, что под влиянием иностранного языка изменяется и отношение переводчика к миру в целом. Только в этом случае и произойдет то, что Гадамер называет «пониманием» [1, C. 499].
Третий тезис, для нас, состоит в констатации наличия сущностной связи между языком и миром, в котором человек находится (человеческим «бытием-в-мире»): « [...] исконная человечность языка означает вместе с тем исконно языковой характер человеческого бытия-в-мире. Если мы хотим обрести правильный горизонт для понимания языковой природы герменевтического опыта, то мы должны исследовать связь, существующую между языком и миром» [1, C. 513]. Из этого можно сделать следующий вывод: человеку как живущему в мире мир вообще дан как язык: « [...] на языке основано и в нем выражается то, что для человека вообще есть мир» [1, C. 512]. Поэтому, изучение, например, иностранного языка не будет неким «овладеванием новым инструментарием» – изучая (в герменевтическом смысле) чужой язык мы одновременно приобретаем и новое видение мира [1, C. 512]. «Мир есть [...] общее основание, на которое никто не вступает, которое все признают и которое связывает между собой всех тех, кто разговаривает друг с другом» [1, C. 516]. Принципиальный момент – мир не может быть дан как таковой, но он скорее присутствует как определенный язык. Это позволяет, с одной стороны, иметь место разным мирам (как имеют место разные человеческие языки), но, с другой, находить в каждом таком мире всегда уже данную возможность для его расширения при помощи диалога с Другим миром. Эту возможность сохранения различия и одновременно взаимопроникновения (но без отождествления) и дает – для нас – миру язык. Следовательно, «везде выражается человеческий мир, то есть мир, имеющий языковую природу» [1, C. 517]. Для экспликации отношения человека-в-мире и языка Гадамер использует понятие (восходящее своими корнями к Платону) «принадлежности» или «причастности»: « [...] под принадлежностью понимается такое трансцендентальное отношение между бытием и истиной, при котором познание мыслится не столько как деятельность субъекта, сколько как момент самого бытия» [1, C. 530]. Причастность человека-в-мире к бытию означает здесь, прежде всего, его причастность к языку, «в котором» и есть бытие.
Гадамер доказывает, что язык – это не «средство коммуникации», а универсальная среда, жизненный мир, в котором живет человек. Язык является основанием любых форм человеческого опыта, в т.ч. и Традиции как таковой. Следовательно, понимание Традиции (и ритуала как одной из форм ее закрепления) возможно во многом благодаря герменевтическому анализу языка.

Литература.
1. Гадамер, Х.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики / Х.-Г.Гадамер. – М. : Прогресс, 1988. – 704 с.
2. Гадамер, Х.-Г. История понятий как философия / Х.-Г.Гадамер // Актуальность прекрасного. – М. : Искусство, 1991. – С. 26-43.
3. Гадамер, Х.-Г. Язык и понимание / Х.-Г.Гадамер // Актуальность прекрасного. – М. : Искусство, 1991. – С. 43-71.


Патлач А. И. Анализ традиции, ритуала и языка в герменевтике Х.-Г. Гадамера/ Бренное и вечное: социальные ритуалы в мифологизированном пространстве современного мира: Материалы Всерос. науч. конф. 21-22 октября 2008 г. / редкол. А. П. Донченко, А. А. Кузьмин, А. Г. Некита, С. А. Маленко ; предисл. А.Г. Некита, С.А. Маленко ; НовГУ им. Ярослава Мудрого. – Великий Новгород, 2008. – 409 с. С. 256-258.

Hosted by uCoz