| В начало |
|
И.П. Красненкова. Язык как ценностно-ориентационнная деятельность в пограничной ситуации
Философии хорошо известны хайдеггеровские пропозиции — «язык есть язык», «язык говорит» и др. Они неожиданно ярко вспыхивают во тьме суицидального «безумия», облекая «болезнь развитого интеллекта» в прилично рациональные одежды. Язык особым, многоликим образом проявляет себя в ситуации сознательно подготавливаемого самонасилия. Сознательность этого страшного акта иногда называют «умным самоубийством», однако в 30 тысяч выявленных человечеством возможных болезней «сон разума» не входит, представляя и по сей день самостоятельную проблему для классификаторов. Профессионалы-суицидологи убеждены, что «проговаривание» психо-травмирующей ситуации на 50% ослабляет ее напряжение, поэтому все антисуицидальные службы построены именно на принципе «говорения» как форме очищения от скверны дурных настроений, помыслов и намерений. Личность должна озвучить ей самой еще неясные смыслы на сеансе у психотерапевта, на исповеди в церкви, на конце провода «телефона доверия», или в дружеской беседе за кружкой пива — беразлична форма, важен результат. Пограничную ситуацию, однако, отличает не столько раскрытие смыслов, сколько их сокрытие (этот эффект известен из анализа свободных ассоциаций К.Юнгом). Своей же кульминации сокрытие экзистенциальных смыслов достигает в символике поведения «умного» самоубийцы. Смерть — это только видимость последней точки, поставленной жертвой аутоагрессии в диалоге с номинально существующими оппонентами из будущего, которого у него уже нет. Подлинный разговор ведется им на языке символов - записка, театральность поведения, последняя, брошенная в мир фраза и т. д. Язык в этом случае обладает особой силой смыслового воздействия: он провоцирует, заражает подражательностью, совлекает в пропасть наиболее внушаемых. Таким образом, язык обнаруживает свою сложную экзистенциальную природу в ситуации сознательного самоубийства - он может даровать жизнь, сняв психическое напряжение, может, напротив, буквально убить словом. Видимо, неслучайно в сталинские времена практиковалась особая форма доведения до самоубийства - создание языкового вакуума через невозможность вербально выражать себя в системе привычного для личности общения: в кругу друзей, близких по духу родственников, приятных коллег по работе, по существу, -вне системы понятных для данной личности смыслов. Самоубийство В.Маяковского, как мне представляется, - следствие такого экзистенциального вакуума. «Слова, слова, слова» - эта гамлетовская триада может быть прочитана как философская проблема соотношения Слова и слов, Логоса и логий, Диалога и говорения. Справедливо писал Виктор Шкловский о том, что «слово живет в мире». Так позволим себе, как и другому, говорить и даже проговариваться, говоря по-русски, - позволим друг другу отводить душу в со-беседовании, не забывая при этом мудрого предупреждения Ф.Тютчева: «Как сердцу высказать себя? Другому как понять тебя? Поймет ли он, чем ты живешь? Мысль изреченная есть ложь». И.П. Красненкова. Язык как ценностно-ориентационнная деятельность в пограничной ситуации // Всероссийская научная конференция «Бренное и вечное: Проблемы функционирования и развития культуры» 24—26 октября 2000 года: Тезисы докладов и выступлений. Вып. З / Ред. кол. : В.П.Большаков, А.В.Кокин; НовГУ им. Ярослава Мудрого. - Великий Новгород, 2000. С 22-23. |
