Главная страница.

ДРОЗДОВА А. ДВОЙСТВЕННЫЙ ХАРАКТЕР ПОВСЕДНЕВНОСТИ В КУЛЬТУРЕ XX ВЕКА

Последние десятилетия повседневность является одной из главных тем в культуре. Интерес к «истории частной жизни», к архетипам массового сознания, к семиотике вещей, рекламе, моде, то есть ко всем многообразным формам обыденной жизни, вызван тем, что долгое время повседневность рассматривалась как «превратный мир», как «тупая и темная реальность» (Т. Лейтхойзер), которой противостоит мир высокой культуры. Однако с распадом «метаповествовательных» ценностей культуры модерна, претендовавшей на полноту интерпретации мира и прочную культурную иерархию, прежняя монокультура сменилась культурным разнообразием, и повседневность как жизненный мир человека восстановила свои права.
Теперь проясняются разные подходы к возможному исследованию повседневности (она занимает и социологию и онтологию, не говоря о психоанализе, политике, лингвистике, литературе). В XX веке человек ищет новые способы соединения универсальной духовной культуры с конкретикой быта, обыденности, с тем, что происходит ежедневно с каждым из нас. Однако повседневность — самое трудное для мысли. Она — сама незаметность, в том смысле что всегда ускользает от любого мысленного оформления, более того — от любой последовательности, любого упорядочения, растворяя смысловые координаты культуры (как элитарной, так и массовой) в мире дел, событий, в «системе вещей» (Ж. Бодрийар).
С одной стороны, повседневность выступает в качестве жизненной сферы, где собираются и хранятся своего рода смысловые осадки (механицизмы обезличивание). Не случайно, хайдеггеровское феноменологическое описание определяет повседневность как горизонт «размытого сознания», стертых границ между Я и миром. В повседневном существовании мы безымянны, похожи друг на друга, когда мы живем повседневным, это живет «кто-то», и об этом «кто-то» не скажешь ни «я», ни «он» — он не тот и не другой, он — и тот и другой в их взаимозаменяемом наличии. Поэтому повседневность становится тем жизненным окружением, где формируется общий порядок, правила, типизирующие индивида, а также, по словам А. Лефевра, вершат свое действие силы отчуждения, фетишизма, опредмечивания.
Вместе с тем повседневность, которая не признает никаких ценностей, стирает разницу между подлинным и мнимым, не отнесешь к объективной данности: представить жизнь в виде цепочки отдельных технических действий, значило бы заместить живой процесс логикой готового образца. Повседневность растворяет структуры, рушит формы, хоть и беспрестанно, снова и снова, кроит и лепит себя за внешней формой. Как нечто привычное, близкое, как то, что существует каждый день, многократно воспроизводится на практике, повседневное тем не менее, по мысли Б.Вальденфельса, есть «место образования смысла, открытие правил», так как именно здесь происходит пресечение традиций и инноваций, определенных правил и отклонение от них. Иными словами, повседневность есть не только погружение в то, что обезличивает, в ее «сумеречной зоне» возможно существование разнообразных вариантов жизни.
Таким образом, обе стороны повседневности — типизирующая, создающая структуры и ускользающая от каких бы то ни было структур — нерасторжимы в пространстве человеческой культуры.

ДРОЗДОВА А. ДВОЙСТВЕННЫЙ ХАРАКТЕР ПОВСЕДНЕВНОСТИ В КУЛЬТУРЕ XX ВЕКА // Межрегиональная научная конференция «Бренное и вечное: М-43 Ценности и отчуждение в культурно-цивилизационных процессах» 14-16 октября 1999 года: Тезисы докладов и выступлений. Вып. 2. Ч.2. / Ред. кол.: В.П.Большаков, Г.П. Выжлецов, И.Ф.Игнатьева; НовГУ им. Ярослава Мудрого. Великий Новгород, 1999. С.68-69.