Главная страница.

ДОЙНИКОВА О. К ВОПРОСУ МЕТОДОЛОГИИ ИССЛЕДОВАНИЯ РИТУАЛЬНОЙ СИМВОЛИКИ

При понимании ритуала как законченной символической формы поведения неизбежно встает вопрос о возможных методологических подходах к интерпретации ритуальной символики. Проблема усложняется тем, что единого понимания символа до сих пор не существует, поэтому употребление терминов «символ» и «символика» зачастую характеризуется известной расплывчатостью. Если абстрагироваться от духовной сущности ритуала и рассматривать его как систему коммуникаций, то символический код ритуалов будет выступать как совокупность правил, обеспечивающих функционирование знаковой системы, т.е. при подобном подходе символ можно полагать как знак, связь которого с референтом является мотивированной.
Структурный анализ в плане декодирования ритуалов был предпринят рядом известных зарубежных исследователей в области фольклора, в частности Т. Себеоком, П. Маранда, Э. Кенгас-Маранда и др. Ими было показано, что ритуальный текст необходимо имплицирует актора в функции медиатора, а сама ритуальная оппозиция разрешается при участии кодирующего и декодирующего, при этом медиация осуществляется не в сюжетной линии ритуала, а во внешнем действии. П. и Э. Маранда были намечены границы применения структурального метода при изучении ритуалов, в частности для реликтовых форм, характерных дня европейских обрядовых праздников, игр и заговоров, поскольку в отличие от нарративов, подобных сказке, ритуалы не дают достаточной для анализа информации, а актуальный контекст проясняется с трудом.
Тем не менее структурный подход с использованием семиологии Р. Барта был не без успеха применен известным британским специалистом в области теории ритуала и полевым этнографом В. Тернером на материале центрально-африканских племен. В. Тернер, понимавший символ как элементарную единицу семантической структуры ритуала, установил факт полисемии символов, в особенности доминантных, а также акцентацию в каждом эпизоде ритуального действа тех немногих референтов, которые сущностны в данной ситуации. Одновременно он подчеркивал и аффективную функцию символа, ибо для символического сознания, господствующего в ритуалах, «символ представляет собой не столько кодифицированную форму коммуникации, сколько аффективный инструмент приобщения» (Р.Барт).
В работах отечественных исследователей, в частности в трудах по энтолингвистике Н.И.Толстого, также был развит интересный подход к интерпретации ритуальных символов, восходящий как к семиологии Барта, так и непосредственно к учениям Ф. де Соссюра и Л. Ельмслева. Поскольку план содержания в ритуальных символах не всегда бывает выражен четко, в особенности в современных обрядовых играх и заговорах южнославянского ареала — базовом материале его исследования, Н.И.Толстой предложил рассматривать в плане выражения обряда синтагматику и парадигматику символов, причем последние изучать по трем основным типам кодирования: реальному, акциональному и вербальному. Характерной особенностью ритуальных символов в отличие от языка повседневного узуса является их одновременная разнокодовость. Методологический подход Н.И.Толстого интересен еще и тем, что позволяет прослеживать трансформацию доминантных символов в разных районах единого этнокультурного ареала.
Подобного рода методологические подходы, как уже указывалось выше, действенны только при изучении кодов, обуславливающих взаимодействие знаков в ритуальных коммуникациях, т.е. при декодировании. Между тем, еще в период структуралистского бума 60-х годов П. Рикер, полемизируя с К. Леви-Стросом о пределах возможного применения структурально-семиотических методов в интерпретации, небезосновательно утверждал, что декодирование представляет собой лишь стадию, за которой необходимо должно следовать дешифрирование, направленное на постижение смысла. Декодирование оставляет спиритуализм ритуала и иерофании вне поля зрения, поэтому дешифрирование ритуальной символики должно быть основано на проблематике сакрального, которая определяет его теоретическую структуру. По Рикеру, ритуал обуславливает те формы поведения, языков и чувствования, которыми акторы настраиваются на сферу сакрального, выражающего себя в первую очередь в символике космогонических элементов. В этой связи особое значение приобретают работы столь непохожих авторов, таких как М.Элиаде и П.Тиллих, Г. Ван дер Леув и Р.Генон. Иное направление в истолковании сакральной символики развивают методы психоанализа: как с точки зрения фрейдовской способности либидо к отсроченному символическому удовлетворению, так и в юнгианской теории архетипов, к которой в разной степени прибегали и Элиаде и Дж.Кемпбелл.
В заключение следует отметить, что в условии сохранности в обрядовых играх лишь отдельных архаических ритуальных реликтов план содержания не всегда бывает выражен достаточно ясно, поэтому вопрос реконструкции контекста в календарных восточнославянских обрядах изначально представляется непростым.

ДОЙНИКОВА О. К ВОПРОСУ МЕТОДОЛОГИИ ИССЛЕДОВАНИЯ РИТУАЛЬНОЙ СИМВОЛИКИ // Межрегиональная научная конференция «Бренное и вечное: М-43 Ценности и отчуждение в культурно-цивилизационных процессах» 14-16 октября 1999 года: Тезисы докладов и выступлений. Вып. 2. Ч.2. / Ред. кол.: В.П.Большаков, Г.П. Выжлецов, И.Ф.Игнатьева; НовГУ им. Ярослава Мудрого. Великий Новгород, 1999. С.8-10.