Главная страница.

ТЕРЕХОВ В. ПОСЛЕДНИЙ ИМПЕРАТОР

Скоро ли созреет в своем распаде новый этнос?
Скоро ли научится правильно и престижно потреблять?
А как это?, если здесь — другая четверть полушария. Германец предлагает дом, но есть еще надежда. Что, если он, а не тот, меченый, последний император? если так, то...
Не в силах остановиться в своем труде, пастыри так и будут работать и работать. Их программисты и новейшие философы будут продолжать распределение по миру бесспорные ценности в виде тюка с товаром, потом дискеты. А те, прямоходящие, так и не смогут опустить головы. Примут они товаров на столько, на сколько те будут способны занять их увлекающееся сознание, надолго ли занимает игрушка, и это — экспансия? Что есть еще?
Технологии. И, как средство их практического выражения, искусственные языки, не доступные непосвященным. Двуглавый орел России исконно полиязычен, И как хорошо говорите вы?
Этой четверти света присуще постоянное генетическое стремление к непосредственному, ни в коем случае не поэтапному, усмотрению истины.
Сто раз, соблазненные, брались здесь за труды на наслаждение. И сто раз, в самом разгаре, недоуменно вдруг смотрели на царящую вокруг суету начинающегося порядка. Потом неизбежно выдвигали из своих недр тех, кто после прилежных трудов, обычно, правда, более краткосрочных, чем пожизненное шлифование линз, снова искренне вопрошал: а правильно ли у вас тут исчислено, взвешено, поделено? Вот бы теперь и остаться им снова одним, вновь натворить бог знает, чего, да не спрячешься более за добрыми старыми полосатостолбыми и колючепроволочными стенами империй. Да и вопрошающие уже не те. И если заметили у стариков что-то не то, значит — не то. Исконно харизматическое их сознание, со всем его мощным желанием непосредственного усмотрения, желает теперь принять участие в создании новейшей одной, всеобщей империи.
Длиннее и мощнее многократно троянских и китайской стены ее компьютерные стены. Нерушимы даже создателями знаковые бастионы, заключившие в своих чревах громадные арсеналы исторической гуманитарной информации и знания, хранилищ всех старых и новых Любовей и могущества. Кто глобально, до конца сумеет воспользоваться совершенством вновь родившегося инструмента, совершенством, спрятанным более глубоко, чем многие, многие думают и по которому, начиная с Милля и Пирса, тоскуют лучшие из оставленных «Санта-Марией». Если не прибавлять шпенглеровских плачей о закате Европы.
... Германец предлагает дом.
Но возможно здесь, на Европейском востоке, казалось распадающийся на глазах у всего мира этнос, в очередной раз воспрянув и увлекшись, заселит вдруг со скрежетом и треском в кошмарно разросшуюся проволочную сеть информационных сетей и искусственных языков своего оставшегося в живых могучего призрака. Только имя и природа его станут теперь более исконны и верны для этой части света, как уже говорилось, харизматичной в своем представлении буквально обо всем в этом лучшем из миров. Для большинства из них что Генеральный секретарь, что Президент — все Царь-батюшка. А кучи на дорогах — картины великих строек и батарея опять холодна из-за врага за горой. Образ! С добавлением закваски загадочной «русской души», художественный образ — категория, поистине родная для этой части света.
Многое не понимает сейчас, вернее просто не знает, не видит, император. Какие технические средства и науки сделают это? В царской семье едва принялись учить экономику и никогда еще не дышали воздухом Гольфстрима поверх бастионов информационных империй, не дышат пока, по настоящему, еще и там, через семьдесят пять лет.
А он несомненно плодороден, этот ветер.
Уже ранние плоды будут так привлекательны, что первыми соблазнятся самые старые и опытные садовники, череда старинных университетов, принявших в свою семью вновь Балтийского собрата. Скоро им самим к нему, все более и более оставляя слишком правильно устроенный дом. Тот не останется холодным и по проторенной еще в седьмом веке, Джебель-аль-Тариком с одиннадцатью тысячами всадников в белых бурнусах, дороге, может принять инвестицию самой молодой и жгучей веры. Точнее, конечно, культуры и новой жажде дел, если она будет, придется свершать сделку между Франциском из Ассизы и аравийским погонщиком верблюдов.
Это застарелая тяжба и счета за юношеские крестовые походы далеко еще не оплачены. Она рассчиталась пока еще, трудами Ницше и Вебера, с первой из вер своих, благополучно укомплектовав ее вначале в тюк с товаром Ост-Индийской Торговой Компании и к концу двадцатого века накормив тем, весь мир, а затем, дойдя до совершенства, в компьютерную дискету. Для этого когда-то католическая Европа сжигала на кострах тамплиеров, тайно знавших о второй, параллельной ее любви, от которой до ненависти один шаг. И как бы там ни было, Европа и арабы исторически неразделимы в своем взаимодействии, будь то даже в виде санкций ООН на бомбометание. Во всяком случае это — последняя личная и лучшая переделка советчицы молодым.
Старый свет станет теперь по ту сторону океана. И море дарует тем обеспеченную старость. И право советовать своим молодым. Но те — фатально испаноязычны и трудно будет договориться. Они проснутся вместе с черным континентом.
Черный континент. Император подумал:
Оказывается соседствующие четверти инспирируют друг друга лишь в области форм. Диагональные же, по наклонению, генетически, на уровне сознания. Здесь он мог бы передать молодому северному энергию мифологии и истории, прошедшую и отфильтрованную через мощный центральный регион.

Терехов В.В. Последний император // Межрегиональная научная конференция «Бренное и вечное: М-43 Ценности и отчуждение в культурно-цивилизационных процессах» 14-16 октября 1999 года: Тезисы докладов и выступлений. Вып. 2. Ч.2. / Ред. кол.: В.П.Большаков, Г.П. Выжлецов, И.Ф.Игнатьева; НовГУ им. Ярослава Мудрого. Великий Новгород, 1999. С.85-87.