Главная страница.

КИРИЛЕНКО С. ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ ПРОЦЕСС КАК ТРАНСФОРМАЦИЯ СТРУКТУР ПОВСЕДНЕВНОСТИ

При всех отличиях в интерпретации термина цивилизация традиционно акцент делается на внешних проявлениях, отличающих ее как особую стадию в развитии культуры. Иной подход состоит в приоритетном исследовании изменений в организации личности, стоящих за масштабными трансформациями в политике, экономике, технологии и т.п. Тогда достижения цивилизации предстают не продуктом целенаправленной деятельности людей по благоустройству своего существования, а следствием установления бессознательной привычки к самоконтролю, сделавшей возможным выживание и плодотворное сотрудничество людей в крупных объединениях. Человек, создающий цивилизацию и живущий в ней, —это человек способный отказаться от спонтанных самопроявлений в пользу действий, соответствующих его роли. При этом он не просто подчиняется правилам, но не имеет желания поступать вопреки им, поскольку его самоуважение замешано на соблюдении приличий. Человек становится цивилизованным в силу интериоризации оценивающего взгляда окружающих, наделяющей его способностью ощущать запретное как неприятное и, следовательно, неприемлемое во всех его самопроявлениях.
В европейской культуре цивилизованность утверждается как достоинство высшего типа людей, сущностно отличающее его от всех прочих, через окультуривание повседневных привычек, изгоняющее из них все грубое и животное. С одной стороны — гуманистические рассуждения о достоинстве человека, с другой — использование сходных тезисов в играх власти. Ограничения цивилизации налагаются только на представителей высшего класса, утверждающегося тем самым в своей исключительности, причем, втягиваясь в это противостояние, противоположное поведение тоже стилизуется.
Распространение цивилизации можно рассматривать в соответствии с этапами, определяемыми типами противостояния и соответствующими способами осмысления достоинства цивилизованности. Традиция культивирования повседневных привычек возникает на исходе средневековья как способ подчинения рыцарей условиям придворного общества. Превосходство придворной аристократии утверждается прежде всего как видимое превосходство, визуально противопоставляющее ее изящество неотесанности прочих. Буржуазная аристократия смещает акцент на моральную интерпретацию утонченности, делая ее признаком духовности. Отождествляя моральное с естественными склонностями, буржуазия транслирует различия в способах обыденного выбора в различия природы, противопоставляя формализованные манеры цивилизованного общества, с одной стороны, врожденной неспособности простонародья к восприятию высокого и прекрасного, с другой — животной дикости неевропейских народов. Снятие принципа социальной верности стилю приводит к отождествлению бытовых ограничений, налагаемых цивилизацией, с естественными склонностями «нормального» человека. Самоконтроль как осознавание своего присутствия в привычках с целью изгнания из них животности замещается самоконтролем, не допускающим осознавание себя в привычках, подозреваемых в животности, что подменяет культуру чувств бесчувственностью, ощущение — знанием. Цивилизация приходит к отрицанию своего смысла.
Застолье—один из множества (хотя, пожалуй, и наиболее яркий) примеров того, каким образом цивилизация утверждается в трансформации повседневных удовольствий. Способность различать символически приемлемую и неприемлемую еду — свойство человека, используемое во всех культурах, поскольку повседневные привычки являются областью самопонимания и самоисполнения. Способы приготовления и употребления пищи экзистенциально важны для представителей всех культур, однако цивилизация акцентирует изменение соответствующих навыков. Культура еды в аспекте цивилизованности в общих чертах предстает как замена связанного с нетерпением, импульсивностью удовольствия от насыщения удовольствием от вкуса, предполагающим дистанцирование и владение собой. Достоинства еды связываются с игрой вкуса: плоха не только невкусная, но и безвкусная еда. При этом вкус в еде представляет тот же принцип незаинтересованного отношения, что и вкус в эстетике: насыщение не является тем, с чем можно связывать суть удовольствия от еды, обжорство же и вовсе полагается отвратительным. Безусловно, цивилизация соответствует достатку, голод локализуется в нецивилизованном мире, но vice versa возможности цивилизованного производства реализуются во многом благодаря соответствующей культуре потребления, приобщающей тело навыку требовательности, оборачивающейся терпением и воздержанностью.
Однако продвижение цивилизованного самоконтроля приводит к автоматизации привычек, подменяющей культивирование утонченности ощущений отказом от их замечания. Современная ситуация приема пищи требует, безусловно, более подробного рассмотрения, однако можно различить два пути возможной абсолютизации отношения: медикализированный и биологизированный опыт тела, еда как химический процесс, игнорирующий внимание к вкусовым качествам, и возрождение удовольствия от вкуса, игра с культурными смыслами.
Цивилизация — это социальный процесс, осуществлящийся, прежде всего, как изменение внутреннего мира людей, их желаний, их способности переживать нечто как приятное или неприятное; цивилизованность представляет собой не внешнее знание, но достояние тела. Поэтому в современной российской ситуации целесообразно задаться вопросом: можно ли перенять западные формы политической и экономической жизни, если они не подкрепляются сответствующими механизмами инкультурации, телесно закрепляющими на уровне обыденных привычек самоощущение цивилизованного человека.

КИРИЛЕНКО С. ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ ПРОЦЕСС КАК ТРАНСФОРМАЦИЯ СТРУКТУР ПОВСЕДНЕВНОСТИ // Межрегиональная научная конференция «Бренное и вечное: М-43 Ценности и отчуждение в культурно-цивилизационных процессах» 14-16 октября 1999 года: Тезисы докладов и выступлений. Вып. 2. Ч.2. / Ред. кол.: В.П.Большаков, Г.П. Выжлецов, И.Ф.Игнатьева; НовГУ им. Ярослава Мудрого. Великий Новгород, 1999. С.12-14.